18:36 - Не учатся ничему некоторые и учиться не хотят... Кина американского насмотрелись или еврейская жилка вырастает от жадности? Ты ему про аномалии, он тебе - про хабар. Ни о чём думать не хотят, кроме бабок... пока живой гирляндой его кишки не намотает на ветки, как в Новый год на ёлку... – философски изрёк военстал у костра, где собралась довольно интересная компания: двое вояк, один военстал и четыре долговца. Не, в принципе понятно, всех их объединяет спартанский образ жизни, помимо выходных, ну, не о том речь. Хрен, даже разных сортов, всё равно хрен и его ничем не изменить. Только ГМО, хе-хе, шучу.
Дабы Вас ещё повеселить, расскажу правду, а не выставлю их всех поголовно полоумными. Только некоторые ТАКИЕ интересные кадры, что просто тёщу мне в жёны.
Один долговец решил встать на сторону евреев и пиндоссолюбов:
- Зато из таких получаются высококачественные Отмычки, за которых китайский холостой патрон 7,26х83 для калашей не дашь.
В спор решил вмешаться один из вояк, который понял, что консервы не картошка – чистить не надо, вот и решил лясы поточить:
- Я бы взял... больно интересный калибр... Кстати, на границе с территориями «Свободы» я бы на твоём месте не находился больше, чем три минуты. Секундой больше – потенциальный растаман. Секундой меньше – свободовцы пристрелят, что «не по нраву тебе их компания». На их территориях только в противогазе можно находиться. Объяснять надо, почему?
Заржали все. И естественно, прошляпили ту самую секунду: дело было на восточной опушке Рыжего леса...
Двоих долговцев и одного вояку скосило сразу. Никто и вякнуть не успел. Тут из кустов послышался крик:
-Пошла, родимая! – и в костёр влетели две гранаты: «Заря» и «Черёмуха». От первой остался только оглушительный хлопок, нестерпимо яркий свет, проникающий даже через брезент, светозвуковая граната российского спецназа, вы что хотели? А вот почему «родимая» одна, а гранаты две – непонятно.
От «Черёмухи» вышло больше пользы, чем вреда – окутав маленький лагерь густыми клубами дыма, она больше спасала от огня неизвестных, а не скрывала от передвижения противника.
Тут вдруг вскрикнул единственный выживший вояка – снайпер оказался настолько матёрым, что даже на тепловизор не поскупился.
«Мда, накрылась операция цинковой крышкой... повоевали, блин», подумал Штирлиц. Кстати! Такой радиопозывной и имел венстал. Дабы совсем вас развеселить, скажу, что он ещё никогда не был так близок к провалу...
А бой, тем временем, закончился, не успев, начаться: из долговцев остался только один защитник евреев и любитель пиндоссов, которого уже скрутили, да ещё один, который не успел снять ПНВ, когда прилетели гранаты, и сейчас перекатывался по земле, держась за глаза. ПНВ валялся рядом, если интересно. Из вояк остался один, но он не боец – в руке, чуть пониже локтя, зияла неслабая дырень. Ну, и сам Штирлиц, которого хорошенько огрели прикладом по загривку, и сейчас держали за руки, поставив на колени.
На стоянке сталкеров, тем временем, уже собралось около десяти-пятнадцати сталкеров. Все с дорогими НАТОвскими стволами, у семерых были ПНВ, у других были ночные прицелы походу, раз никто не включал фонарики – три часа ночи в Зоне, шутка ли.
Пока Штирлиц всё это кое-как разглядел это в темноте, рядом с уже затоптанным костром, появилась ещё одна фигура, из ниоткуда, можно сказать. Зато с фонариком, а это уже давало возможность разглядеть его получше.
Сей сталкер был в бандитском пыльнике, разве что расцветки «Свободы» - жёлто-зелёный камуфляж, с преобладанием зелёного. Капюшон откинут, харю не разглядеть – фонарик налобный, сволочь, оказался. В руке сжимал пистолет, которым сейчас водил из стороны в сторону.
Только дёрнулся ослепший долговец, как «Фонарь» стрельнул в его сторону. Потом подошёл и произвёл контрольный в голову, что было явно лишним – в первый раз он ему в горло зарядил.
Потом он решил подойти к военсталу, и тот его узнал – Зиксорп, редкостный отморозок, которого и нужно было по заданию грохнуть Штирлицу.
Зиксорп тоже узнал Штирлица.
-Ба! Какие люди! Подушка, Клевер, по прибытии на базу накрывайте на стол серебро, мы только что поймали Штырлица. Блин, прям Борманом себя ощущаю, - и заржал собственной шутке. Впрочем, смеялся он недолго, куда дольше ржали другие свободовцы. А когда смех почти утих, Зиксорп продолжил – всех выживших на базу. Если есть трёхсотые среди них, то оказать первую медицинскую помощь. Двухсотых обыскать. Артефакты и медикаменты берём, остальное оставить... Хотя стоп! Не оставлять их здесь! Вторая и третья тройки: подбросьте их ближайшему отряду и бегом на базу! Остальным заняться пленными. Выполнять!

- Изя, брысь из этой камеры. Тебя переселяют...
-На Гуа?
-Нет, на...
-Ямайку?
- Изя, захлопнись! Тебя в соседнюю камеру переводят, в этой солдафня сейчас поселится, хе-хе, - изобразил подобие смеха тюремщик со смешной фамилией Закриви-Дорога.
- Всё! Молчу. Кстати, если есть свободная камера на Карибах, то я всегда за, – оставив за собой последнее слово, утёр ему хлеборезку я.
-Чуть не забыл представиться! Извините. Младший по должности, но не по значению, научный сотрудник Иезекииль! К вашим услугам...
-Изя, млин, ты там с кем балакаешь? – спросил Закриви-Дорога.
- Да ни с кем, тебя разыгрываю.
Что он там пробормотал в ответ, я не смог, поэтому принялся ждать пополнение...
Прошу прощения, что вслух высказался, но так ещё никто не представлялся как я. А я всегда любил быть новатором в простецких изюминках. Спросите, по каким обстоятельствам я здесь сижу? Официальная версия гласит так:
Я, в лоскуты просто, на спор, справил малую нужду на домик, в котором жил Зиксорп. Вот он и придумал для меня, так сказать, «Именную губу», во как! Решил специально для меня создать гауптвахту свободовскую и засадить меня туда. На неделю. Три дня я уже откатал. Но истина куда интереснее...
Я, в лоскуты просто, на спор... понимаю, начало похожее, но что поделаешь? Заявил на весь Бункер учёных, что только по доброте душевной смогу снять самолично все показания с приборов после следующего Выброса. Вот я с Хелзом и поспорил... На следующий день грянул Выброс, и мне пришлось держать слово. Не, начиналось всё нормально - вышел из Бункера я без происшествий. Вначале решил снять показания с датчиков, что находятся рядом с базой «Свободы». А сколько Изю в Бункере не кодируй, он всё равно к офигенному корешу Зику на пару-другую бутылку спиртяшки явится. Так случилось и на этот раз. Ну, я реально хотел сдержать слово. Даже перед Зиком этим выпендривался. А он, сумка, меня споил окончательно, отправил «на Губу» а сам – спасать меня от моего «Безгранично... Ик!.. щедрого и беспоща... ик!.. дно доброго языка», как выразился спасатель, блин. Расшифрую: сообщать в Бункер, что меня на неделю закрыли из-за конкретного хулиганства. Сволота. Проснулся я наутро с жутким похмельем на нарах, а тут он с этой жёсткой правдой и спасательной бутылочкой «Ессентуки-17»...
- И-и-и-э-э-х! Вот это воспоминания... будет, что бабам в барах рассказывать... – мечтательно проговорил я и запел. – А на зоне сейчас макароны дають...
-Изя, захлопнись, тут краснопёрые припёрлись.
Во! Вот это зрелище. Я тут же слез с шконки и чуть не ударившись о парашу, подошёл к кормушке, поглазеть на новых зэков. Тьфу ты, блин. Я же так скоро Разводящим буду у бандюков.
А позалипать было на что: во главе колонны шёл Зик, позади него шли двое амбалов с «Кедрами» в руках. Дальше шёл... кровососа мне в начальство... верней, не Хранителя конечно, а реального кровососа, дальше шёл сам Штирлиц! Кость в горле задницы у половины Зоны. Матёрая такая косточка, позвоночник, ё-моё... Потом плёлся какой-то долговец, за ним шёл почти что однорукий бандит, только военный, не, рука у него имелась в наличии, вот только по локоть. А замыкал процессию ещё один амбал из группы Зика. Только с РПК.
Напротив моей камеры они остановились. Тот, что был слева от Зика открыл дверь, а тот, что был справа огрел Штирлица по хребту, направляя того в узковатый для «зиковских» дверной проём. Как ни странно, знаменитый военстал покорно подчинился и спокойно зашёл в камеру. Я думал, раз там мне одному комфортно было, то троим воякам тем более. Но Зик решил иначе и долговца с воякой рассадили по своим клеткам. Так что Штирлиц был перед моей камерой, долговец слева от меня, а вояку левее Штирлица посадили. Для меня. Для Штирлица вояку посадили правей его. Зачем? Да чтобы не сбежали... Или просто показать, что Зик вон каких зверей поймал... Военного калеку, долговца-дилетанта, легенду военсталов и учёного.
Кстати, камеры три на три метра вроде бы очень даже ничего для трёх вояк. Ходят слухи, на кордонах они вообще штабелями спят. Хотя да, для меня чуть-чуть маловато. Но двухметровых сталкеров не так уж и много, чтобы их учитывать при проектировке камер.
Одна камера справа от меня и слева от Штирлица, это же вроде 1 и 2? Вроде да... и что это мне даёт? Да ничего особенного. Кроме того, что они три на четыре метра и рассчитаны как многопользовательские камеры. А вот одна каморка Закриви-Дороги спокойно бы поместилась в моей камере. Это как понимать? Человеку это прямая дорога в клаустрофобики! Ну да пофиг...
А Зиксорп тем временем начал:
-Во какой коктейль получился! Называется «Солдофня с привкусом мозгов», да, Изь? Кстати, прибыла наводка от твоего начальства, цитирую, - он достал клочок бумажки и принялся читать вслух. – Увеличить сроки наказания до трёх недель за столь вопиющее нарушение основ морали и этикетки...
-Чаво? Начальник, может быть этики? – перебил друга я.
-Не умничай, чай не учё... сволочь! Ладно, на чём остановился? Ах да! ...морали и этики, так же учёный суд приговаривает тебя к трём неделям беспросветной и безапелляционной... ТРЕ-ЗВО-СТИ!!!
- НЕТ!!! Не может быть! За что? За что мне такое наказание?! Зик, ты сволочь! Не... ты долговское отродье! – я просто взорвался. Ну, оно и видно. Ну, я ещё сказал ему, но не могу рассказать, так как не знаю как грамотно пишутся все те матные слова и выражения. Не, блин, это всё равно, что поставить перед алкоголиком бутылку огненной воды и бить током, когда он протягивает к ней руки.
-Не мой приказ – твоего начальства, так что вот посиди тут и подумай, раз по поводу твоего алкоголизьма, тебя уже пытается вылечить Хранитель. Проехали. Закриви-Дорога! Свободен. Можешь в рейд сходить или в бар. Или и то и другое, я вот своих архаровцев ставлю. Вот, господа, позвольте представить. Это Каркас, Бахчисарай и Гитарист. Ребята, вас сменят к вечеру. Постарайтесь не пить ночью. Утром опять этих сторожить. А я пойду ещё часик покимарю...

Сосед Штирлица, которого очень интересно представил Зиксорп, первые пару дней тупо молчал и пялился то на него, то на охранников. Был тише воды, ниже травы. Обиду, видно, затаил на весь мир. Ну, воды на нём больше перевезёшь. А потом началось...
То начал то ли всем сразу, то ли себе, но очень громко, рассказывать анекдоты, про Штирлица, по большей части. Вот так вот свезло Штирлицу сотоварищи на соседа. Да и охранники попались разговорчивые и весёлые. Всё время лясы точили с Изей. И каждые пять минут, с точностью хронометра, своеобразная тюрьма взрывалась бурным хохотом. Кстати, ни одного наркомана среди них небыло. Штирлиц охарактеризовал это, что таких серьёзных пленников никакие наркоманы не будут сторожить, мало ли, что у них, нариков, на уме?
Из разговоров военстал и узнавал какова сейчас обстановка в Зоне – «Долг» рвёт и мечет по поводу потери отрядов в Рыжем лесу, которые вырезала «Свобода» всего за пару дней, в отместку за несостоявшуюся операцию. Вояки тоже засуетились, количество вертолётов раза в два увеличилось. Теперь ещё вояки поджигают мосты с «Долгом», обиделись видать. И ещё много чего ненужного узнал Штирлиц.
То, что Лохматый, снайпер свободовский, когда проходил мимо северного блокпоста попал под какой-то сильный очаг радиации и облысел буквально на глазах. Теперь он зовётся Коленка.
Пионер, Спрут и Ремень, гуляя по Диким Территориям, случайно наткнулись на отряд наёмников, который остервенело сражался с долговцами, которых было раза в три больше наймитов. В итоге полегло трое наймитов, Спрут и семеро долговцев. Выжившие долговцы быстро ретировались и стали отступать к базе своей. А Пионер и Ремень в качестве награды за помощь получили два Морских Ежа и четыре мелкие Пустышки. Те предложили выпить наймитам, те согласились. А когда все уже дерябнули по одной, один из наймитов грохнул Пионера. А Ремень не остался в долгу и перебил оставшихся четверых наймитов. В итоге «Свобода» потеряла двоих хороших ребят, но приобрела восемь артефактов, которые сразу распределили между учёными, барыгой и самим пионером.
А Снеговик, фартовый искатель артефактов, вчера отбил у бандюков троих новичков, один из которых оказался бабой. Все три новичка в тот же день вступили в «Свободу», а баба, вернее, девушка, двадцати пяти лет, уже успела стать причиной аж шести пьяных драк в баре.
Сталкер по прозвищу Садист сегодня утром припёрся на базу без двух пальцев на левой руке и без трёх пальцев на правой ноге. Зато с ручным тушканчиком, который эти же руки и хрючит.
А вот три часа назад Бахчисарай стал отцом. Уже со всей базы собрали деньги, чтобы вручить их новоявленному главе семьи, как вспомнили, что он третий год безвылазно в Зоне. Сейчас он уже едет в родной Львов, дабы разобраться, как это так. А потом опять понеслись всякие анекдоты. Да и Изя удивил: третий день подряд практически безумолку травит анекдоты и ни разу не повторился.
Вечером, когда пришла смена, Штирлиц подавился куском куском колбасы, когда Гитарист пришёл с гитарой и спросил у него, умеет ли он играть. Пришлось сыграть пару песен, а потом полночи слушать песни Трофимова, «Красной Плесени», Высоцкого, «Сектор Газа» и Изю, со своими анекдотами...
Наутро, нихрена не выспавшись, Штрилица послали на допрос, что он, мол, делал в Рыжем лесу с долговцами и вояками?
Ничего путного не выбив из него, его посадили обратно в камеру, вызвав на допрос теперь уже долговца. Тот тоже ничего не сказал. И вот тогда вызвали вояку. Допросная находилась этажом выше. Но будь она хоть на другом конце базы, крики и стоны вояки услышали бы всё равно. Через пару часов его без сознания втащили в камеру и положили на нары. Вот тогда Штирлиц увидел, что в нём изменилось – рука отсутствовала полностью. Обалдели все. Даже Изя заткнулся.
И понеслась... Тупейшее времяпровождение. Штирлиц поймал себя на мысли, что если бы Изя балаболил без остановки, то было бы проще.
Вечером получился лёгкий бардовский фестиваль – с ночной сменой припёрлось ещё семеро сталкеров. И всю ночь горланили песни, распивали алкоголь. Даже зеков угостили. Кроме Изи – ему запрещено пить весь свой срок, что бесило его и веселило нас одновременно. Даже Зиксорп тут был, но только как вольный слушатель и помогающий прикончить четыре литра водки, ну, и смотрел, чтобы Изе не налили. С утра всем с похмелья выписал всем отгульные, и через полчаса тюрьма была как огуречная грядка – море зелени, при движении что-то хрустело, и было очень даже забавно. Один даже в камере Изи на кровать завалился. По приказу Зиксорпа, сегодня не будет никаких допросов, зекам двойной паёк. А Изю пришлось переселять в камеру к Штирлицу, поскольку остальные шестеро расположились в «многопользовательских» камерах, оставив двери на распашку. Ночной дозор, во главе (тут любой бы помер со смеха. Даже камень) с Антоном Деревней куда-то свалил и на его место припёрся какой-то новый дозор, которых тут ещё не было. Оно и понятно: и дневной и ночной дозоры тут тусили до утра.
Изя, как только переселился в камеру военстала, сразу улёгся на матрац, который на зоне называют «Маринкой» и захрапел. Штирлицу лишь удалось на этот же матрац положить голову, так как эта свинья трезвая заняла весь матрац, а такую тушу не сдвинуть с места. Любому военному человеку заснуть – дело пары минут. Но с таким аккомпанементом из разной басости храпа, удалось лишь с через полчаса.
Проснулся он от того, что кто-то сказал каким-то непривычным голосом:
-Изя! Так ты теперь у нас утончённого вкуса? Не знала, не знала...
Баба! Здесь, на базе анархистов, к тому же в тюрьме. А к чему она про голубизну Изи заговорила? Он что? ГОЛУБОЙ?!
Он быстро очухался, ведь не хлестал со всеми водяру и, подняв голову, сказал:
-О! Хранитель! Ты тут чо забыла? – на что Светлана звонко засмеялась. Блин, красивая, сволочь, подумал Штирлиц. Дабы показать, что никто тут не голубой, сказал:
-Блин, я не виноват, эту скотину ко мне подселили, потому что какая-то сволочь в его камере обустроилась после ночной пьянки. Не видите? Тут только в трёх камерах заключённые. В остальных пьянь.
Кто-то из сонных свободовцев прокаркал: «А не пошёл бы ты нафих? Ща ведь зубы пере...» и захрапел. Хранителя, похоже, не интересовала судьба зэков и свободовцев. Он была сконцентрирована на Изе:
-Я так понимаю, этот отрезвитель проиграл в неравной борьбе с силами пьянства... Ладно, собирай вещички. С Монахом я договорилась...
Тут из каморки Закриви-Дороги послышался голос Зиксорпа:
-Не дам! Тут у нас Изя проходит реабилитационный курс «Пьянству – бой». И он бы вышел, если бы не ты с просьбой... как ты там мне говорила? «Пускай сидит хоть месяц, но чтоб на бутылку смотрел с отвращением»? Ну и чо-та там про мораль и этикетки... – и продолжил храпеть.
Света чего-то смутилась и попыталась перевести разговор в другое русло, но Изя сразу пресёк эту возможность:
- ЧТО?! Света, а ты не подобалдела ли часом? Я тут неделю сижу с врагами «Свободы» без оружия. У меня уже веко дёргается так, что глаз скоро через затылок вылетит! Когда выйду, чтобы в бункере меня ждали отпускные и билет на самолёт «Киев-Домодедово» и вы отдыхаете от меня ещё месяц или я выхожу отсюда и в приступе праведного гнева разношу весь бункер, к чертям собачим!
-А ты на меня не ори! Или вылетишь из Учёных с треском! Терпеть тебя я боле не намерена. Всем осточертел. Я половину зарплаты на валерьянку и краску для волос трачу! Ты у меня столько нервов на седые волосы разменял – Пирельман не сосчитает! – переходя уже на крик, сообщила Света и направилась к выходу.
Как только она стала закрывать за собой дверь, Изя крикнул в догонку:
-Тягачу мой пламенный привет! – как только дверь захлопнулась, добавил – я фигею с неё, Штырлиц! Ты там как, живой? Извини, представить тебя не успел. Это была моя начальница, Светлана Половец по прозвищу Хранитель. Предводитель учёных, мать их за палец! Золотой она человек, между прочим.
-А зачем же ты её тогда до такого доводишь? И кто это за Тягач такой?
-Давай я лучше с последнего вопроса начну. А то пока на первый отвечать буду, забуду второй.
Ну так вот. Тягач, это аномалия, которая не превратит тебя в кровавую кашицу, или в головешку. Она тебя связывает с Зоной очень красиво – сердцем. Вроде как от Зоны недалеко отходишь, сердце бьётся очень медленно, и не справляется с объёмом работ. А чем дальше, тем быстрей. Тогда сердце тупо не выдерживает нагрузок и... вроде лопается, то ли разрывается, то ли тупо останавливается. Или наоборот... сначала как чумачечшее, а потом эстонит... не знаю, её тереби по этому поводу. А вот с первым потрудней. Дай-ка вспомню...
Задумался он конкретно, даже вечная улыбка исчезла.
- Я хочу рассказать тебе о моём друге и его мечте, - сказал Изя. – Это был обыкновенный человек, живущий на планете Земля. И мечта у него была обыкновенная, простая, другой бы и за мечту её не посчитал... уютный домик, маленькая машина, любимая жена и спиногрызы. Мой друг умел не только мечтать, но и работать. В последнее время это сочетание встречается всё реже... Ну так вот. Он построил свой дом, и дом даже получился не слишком маленьким. Встретил девушку, которую полюбил, и она полюбила его. С вполне приятной мамой, которая тёща всем чертям назло, прекрасный человек. Кореш мой купил машину – чтобы можно было ездить в путешествия и быстрее домой возвращаться домой. Он даже купил ещё одну машину – для жены, чтобы та не слишком скучала без него. Предвкушая твою реакцию, сообщаю, что у них родились дети. Не у каждого по отдельности, а... ну ты понял, надеюсь... Не один, не двое, а четверо прекрасных, умных спиногрызов, которые любили родительские спины и самих родителей заодно.
Штирлиц слушал. Сидел на «маринке» в этой мелкой камере и внимательно слушал Изю.
- И вот, когда мечта человека исполнилась, - продолжал Изя, - ему вдруг стало одиноко. Его любила жена, его обожали дети, в доме было уютно, и все дороги мира были открыты перед ним. Но чего-то не хватало. И однажды, тёмной осенней ночью, когда холодный ветер срывал последние листья с деревьев, Данька (а его так звали), вышел на балкон своего дома и посмотрел окрест. Он исполнил свою мечту, без которой стало так тяжело жить. Но мечта о доме превратилась в кирпичные стены и перестала быть мечтой. Все дороги лежали перед ним, и машина стала лишь сваренными вместе кусками крашеного железа. Даже женщина, спавшая в его постели, была обычной женщиной, а не мечтой о любви. Даже дети, которых он любил, стали обычными детьми, а не мечтой о детях. И Данёк подумал, что было бы очень хорошо выйти из своего прекрасного дома, пнуть в руку роскошную жену, помахать крылом детям, поцеловать машину и уйти навсегда... Млин, не так... пнуть в крыло роскошную машину, помахать рукой жене, поцеловать детей и уйти навсегда...
Сталкер перевёл дыхание. Штирлицу чёй-то не понравилась эта пауза, но вопрос был даже не в этом – Изя случайно забыл концовку запланированной речи.
- Он ушёл? – спросил военстал, и Изя вспомнил, как надо закончить.
- Нет. Он спустился в спальню, лёг рядом с женой и уснул. Не сразу, но всё-таки уснул. И старался больше не выходить из дома, когда осенний ветер играет с опавшей листвой. Данько постиг то, что некоторые узнают в детстве, но многие не понимают и в старости. Он осознал, что нельзя мечтать о достижимом. С тех пор он старался придумать себе новую мечту, настоящую. Конечно же, это не вышло. Но зато он жил мечтой о настоящей мечте. Да вроде и сейчас живёт, я не в курсе.
Тут надо опять интересно сказануть, поэтому: ещё никогда Штирлиц не был так удивлён. Этот придурковатый весельчак Изя только что выдал тираду, которую не от каждого профессора услышишь. А Изя тем временем продолжал.
- Вот смотри. С каждым днём мы узнаём хотя бы каплю о Зоне. Знаю, маловато. Но что есть Мировой Океан как не мириады капель? Так что мечта её осуществима и по достижению этой цели Света просто не будет знать, что делать. Она посвящает жизнь этому вопросу. А для такой цели гораздо важнее сам путь. А я как лишний балласт. Если не вредный путеводитель. Она пытается из меня выбить всю мою дурь и тем самым несколько дольше будет добираться до намеченной цели. Но из меня дурь выбить не так уж и возможно. Тут армия Свет и полк её подчинённых. В основном, Хелзов и Фанкеров. Но это в их понимании всё равно, что из «Корда» муравья расстреливать – не-ра-ци-он-аль-но. Вот этим я и пользуюсь. Ну, а если Светка найдёт, чем заняться, я придумаю другую отмазу...
- Изя, тогда ещё один вопрос, с твоего позволения. Зачем ты всё время из себя строишь шута? Ты ж умный... вроде...
-Штирля, вот ты правильно сказал: не клоуна, но шута. Шут и клоун две разные вещи. И те и другие веселят. Клоун по большей части детей веселит и ничего серьёзного в себе не несёт. А вот шут больше для больших дяденек с тётеньками. Вот, у группы «Король и Шут» есть песня – «Гимн шута» послушай, очень точная формулировка. Ну, так вот. Зачем я такой? Давай начну издалека.
Очень интересно смотреть в чужие окна. Не заглядывать, а именно смотреть. Люди привыкли считать, что их дом – их крепость. У каждой крупости есть свой флаг. И пусть наши флаги – лишь занавески в наших окнах. Всё равно это флаги. Для прохожего, что поднимет глаза, проходящего мимо по улице. Для живущих в доме напротив. Да пусть даже для извращенца, что сидит у своего окна, выставив бинокль между занавесками! Флагом может быть всё что угодно. Кружевной тюль и изящные шторы, стеклопакеты и жалюзи. Ёлочка, нарисованная на стекле тройной зубной пастой, которую непонятно как туда запихивают. Цветы в горшочках или мягкая игрушка на подоконнике. Аквариум с рыбками или вазочка с засушенной розой. Даже грязные окна, за которыми оборванные обои и голая лампочка на шнуре, - тоже флаг. Пусть и белый флаг капитуляции перед жизнью... Мне нравятся города, в которых не боятся поднимать флаги. Обычно это чужие города... в России нас слишком долго отучали иметь своё знамя, потому, что его имеют западные страны, а нас они окультуривают. А мне нравится, когда люди не бояться гордиться собой. Меня радует, приветствовать чужие флаги. На Большой земле было проще, но с одним вопросом: мне было интересно, каким люди видят мой флаг. Иногда я ставил на подоконник щикарную просто, старую красивую лампу с матовым абажуром и включал её на всю ночь. Просто так. Пусть кто-нибудь, проходя мимо, увидит свет и решит, что здесь читают хорошую книгу (что было чаще всего) или бьются над упрямой теоремой (что изредка было, я терпеть не мог делать уроки). Ну, там, для тех же извращенцев, что в моей комнате занимаются грехопадением... или сидят над постелью больного ребёнка. Пусть думают, что угодно. Главное, чтобы никто не догадался, что у меня нет своего знамени. Теперь смотри. Я люблю слушать русский рэп. Не всяких там НоГГан, с разтроением личности и Гуфов, которые непонятно, когда здохли и как. Помнится, умельцы смогли даже такой формат архива сделать «.Guf», который сразу по скачиванию форматируется и отправляется в Корзину. Я так столько типо-докладов и презентаций в школу принёс, что по информатике и литературе я окончил школу с пятёрками в аттестате. Ну вот, я и как-то прослушал песню от этого... Апперкота Михаила... а, не, Миша Маваши. «Моя твердыня» что ли песня называется? Ну, так вот там такие строчки «Моя крэпость – тело под моей одеждой...» Вот тут меня и осенило: а если моё тело – моя крепость, то какой у неё флаг? Думал, думал, ничего не придумал. Потом в Зону попал, как выключателем – Щёлк! – и пришла идея. Сделаю улыбку и позитив флагом своим. Вот так вот. После того как попал в Учёные, то сразу сделал себе и геральдический щит: мозг, у которого две извилины – прямые и параллельные. И девиз: «Юмор есть, а мозг – потом», сейчас вот, пытаюсь на латынь перевести и щеголять с такой мажорной фразой. К тому же, так проще окружающим. Не, ты представь... все ходят угрюмые такие, по делам своим, всё в таких... шаровых красках (кто не в курсе военно-морской терминологии – разные оттенки серого) и тут... НА ТЕБЕ! Приходит шут в цветастых одеждах, всем устраивает выходные, потому что так не поработаешь. И продлевает жизень смехом! Вот такая вот история. Если есть ещё вопросы, то спрашивай – не стесняйся...

Мдя... кто ж знал, что я ему отвечу как есть? И ведь твёрдо хотел ему что-нибудь соврать. Может, на то его и окрестили разведчиком, раз он из всех подряд инфу правильную вынимает? Шут его знает, честно вам скажу. Лично я очень обрадовался, что выговорился. Больше года что-то подобное никому не говорил. Потому как около года такие мысли ежедневно меня посещали. Вот и совпали способности Коляна (а нашего Штирлица так и зовут, Николай) и моя «мысленная забастовка», почему нет?
Вот так вот мы за два дня после того разговора подружились знатно. Кстати, чуть не забыл – его ещё четыре раза на допрос вызывали, но опять ни черта не услышали. Теперь их всех по два раза на допрос отводят. После третьего (это был первый допрос во второй день, после того, как я с Колей в камере день откатал) однорукого вояку назад в камеру не привели. Примерно через двадцать минут после того, как его забрали, прозвучал одиночный выстрел. Ага, значит, грохнули его. Видать, начальство Зика, в лице Монаха, давило на него, ждало результаты, а тот, в свою очередь, удвоил допросы. А охранникам запретил со мной общаться.
На десятый день моего заключения (ещё через два дня после убийства вояки) произошло сразу два события: ко мне пришёл гость и с утреннего допроса не вернулся долговец.
Гостем оказался один из замов Светланы и не совсем человек по имени Хелз. Был он зол. Либо долго пропускали его через блокпосты, либо зол на меня. Или и то и другое и на орехи откуда-то ещё досталось. Потому как начал он не с позитива:
- Ты ж что творишь, еврейская ты морда? - и тут же по мозгам вдарил ментальным ударом.
Вот для тех, кто не в курсе, что такое ментальный удар: это ты с утра самого трезвый-притрезвый, а ближе к вечеру вдруг БАЦ! Жесточайшее похмелье.
Краем сознания услышал крик Коляна:
-Слышь, контролёрище, блин. Ты это... завязывай давай. Эти... как вас там... анархисты! Тут Изю мочат... - и впал в бессознательное состояние.

Хелз был с самого утра не в духе.
Как пришла Света из официальной... кхм... поездки к «Свободе», так рассказывать, что там произошло, отказалась. А в мысли к ней залезть Андрей позволить себе не мог. Но одно было понятно – Изя влип. И влип конкретно. Света захотела поговорить лишь с Хелзом и только на следующий день. Из разговора он понял, что эта тварь еврейская попросила передать «Тягачу его пламенный привет»! Вот жид бессовестный. Крыса недокастрированная! Ну ничего, Андрюха устроит ему небо в алмазах, которые хрен кому продашь. Хотя с евреев станется, они и воображаемые брульянты продадут как настоящие.
Хелз решил сходить к нему, поговорить по-мужски, но дела не терпели отлагательств и он решил отложить на завтра.
Для тех, кто не знает. Андрей Руденко, он же Хелз, как-то раз напоролся одно приудивительнейшее растение. Плодоносящее. Ну и как бы, решил попробовать. Что там началось! Но эту историю я расскажу как-нибудь потом...
Дела не отпустили его и на следующий день. Поэтому он решил прямо сегодня взять отгул на завтра, а сам принялся с утроенной силой доделывать все свои дела. А дел было немало: после крайнего Выброса пара датчиков накрылось медным Саркофажиком. Пришлось самому к ним ходить и снимать самостоятельно. Работу Иезекииля тоже Светка определила ему. А той накопилось немало – шутка ли, больше недели отсутствует.
Всё это Анрдей закончил лишь к четырём часам утра, вот и ещё один повод намылить шею Изьке, подумал мутант. Вот и пойду за мылом...

Андрей пришёл на базу «Свободы» около десяти утра. На блокпосте особых проблем не возникло – доверенное лицо предводителя Учёных. Спросив у ребят, где находится его коллега Иезекииль, он не смог сдержать улыбки. Своей фирменной, страшной улыбки, когда видны все гнилые зубы и пара-тройка клыков. Всё-таки его фейс не вызвал вопросов на «фейс-контроле».
Перед входом в здание «губы» Хелз постарался максимально зловещий вид принять, дабы этот маленький еврейский гадёныш от страха шоколадный глаз открыл на все сто... Ну и переборщил немного. Вы знаете, как...

Мля... вот это похмелье... такого ж небыло никогда. А, не, вру – было. Когда с Хелзом в нарды резался, выиграл у него, а он со злости вдарил по мозгам. Хм, смешно. А ведь утверждал, что у меня их нету. Ну да и по барабану.
Как говорится, вспомнишь про лучик, вот и солнышко. Харя Хелза передо мной. Позади него стоял вроде бы Монах, а вроде бы и Зиксорп, и что-то вдалбливал ему, а он тупо пялился на меня, как будто продырявить взглядом хотел.
-... и если такое повторится ещё хотя бы один раз, я тебе трубу Саркофага запихну в самую...
- Зик, не сцы, вон, очухался твой похмельный. Убивать его не буду... надеюсь, хе-хе. Шучу! Всё, вали давай. Мне тут с ним тет-а-тет поговорить, - раздался голос Руди как-будто бы откуда-то издалека.
И ещё голос Коляна услышал, но он был ещё дальше:
-Изя, ты там живой? А то ведь трупаки всегда с таким амбре...
- Мля... хреново мне, но не здохну – не заслужили радости такой... Хелз, а ты дебил. Дважды в воздух «шмальнул»... мля... Ребяты! Янтарной кислоты мне, таблеток пять.
Зиксорп вполне удивлённо спросил:
- А таблетки зачем? И от чего они? – во деревня, подумал я.
-Товарищ, янтарная кислота – секретное оружие эМГеБэ, а потом и Комитета Глубокого Бурения, в простонародии – КаГэБе, от самой страшной болезни для советского, а потом и русского человека – похмелья.
Вся тюряга взорвалась хохотом. Даже Рудя улыбнулся. Это ж откуда тут столько народа?
Правда, смех быстро прекратился, потому, что Зик проорал на всю базу.
- Освобождаем место, господа, побега из Шоушенка не намечается. Изя брезглив чересчур. А остальные не сбегут – их Рудя инфарктом наградит. «Они» в лице Штирлица и его знаний, которые нам нужны. Так что шнеля!
За пару минут все разбежались. У входа была лёгкая толкучка, но это мелочи. Когда за последним свободовцем, который оказался бабой новенькой, закрылась дверь, Хелз начал сразу же:
- Ты, млин, думаешь, что говоришь Светке? Тягачу мой пламенный привет! Химеру мне в начальство...
-Ну вот, Рудя, накаркал... давно уже химера твой руководитель...
-Изя, захлопнись. Объясняй, давай, что тебе даёт твоя безалаберность. Ты ж еврей, для тебя даже собственная смерть выгоду принесёт.
Блин, и ему что-нибудь ротооткрывающее рассказать? Можно... хе-хе-хе...
- Рудя, давай я издалека начну, - начал я, а сам переферичным, или как там периферическое зрение называется, заметил, что Штирлиц уже устроился на «Маринке» поудобней, - мне однажды приснился сон. В детстве. Мне тогда лет тринадцать было... странный такой. Будто я еду в троллейбусе, и он выезжает из города, едет по какой-то пустынной дороге... будто бы в аэропорт, хотя дорога совершенно незнакомая. Я стою у окна, и мне очень нравится пейзаж. И вдруг я вижу, что по салону идёт контролёр. Не такие, какие в Зоне, а обычные. Ну, вы помните, наверное... Он всё ближе, ближе, и я почему-то впадаю в панику... нечем заплатить, что ли? А, ну да... у меня ж всегда были в карманах дырки от бублика... Ну да, наверное... В общем, контролёр подходит ко мне – и тут троллейбус останавливается. Я выскакиваю из него перед самым носом контролёра, даже улыбаюсь ему. Троллейбус уезжает, а я вижу, что от остановки дорога... Правда неожиданно? Ну, так вот... пешеходная такая, будто просёлочная, поднимается на холм. А холм весь покрыт деревьями и застроен домами... старыми, деревянными, очень уютными даже издалека...
- Такие дома только издалека и уютные, - скептически сказал Рудя. – Ой, пардон, ты так складно врёшь, я даже забыл, что это «сон».
- Сон, - подтвердил я. – Так вот, я начинаю подниматься на холм. Оказываюсь в маленьком городке с большими дворами, с огромными деревьями, какими-то водозаборными колонками. И всё вокруг такое... будто давным-давно знакомое и родное. Будто я пришёл к себе домой. И люди, которые встречаются, незнакомые, но будто родные. Такого не бывает, к сожалению, только мне все улыбаются, а я улыбаюсь им в ответ. А потом останавливаюсь в каком-то дворике, возле двухэтажного дома из красного кирпича... были когда-то такие дома, с одним подъездом на восемь квартир обычно...
- Блин, или тебе это сегодня приснилось или ты там жил, - подтвердил мой талант рассказчика Колян.
- И я подхожу к ограде двора – низкая совсем ограда, несерьёзная, не для того, чтобы от кого-то защищаться или закрываться. Смотрю вниз с холма – и вдруг вижу море. Представляете? Море, которого вроде как здесь быть не может... И мне становится так хорошо, что я решаю остаться. Навсегда. Но вдруг вспоминаю, что не заплатил за проезд. А значит, не имел права сюда приехать. Я здесь... не то чтобы незаконно... Просто нельзя мне тут быть! Тогда я подхожу к какой-то компании во дворе – там и детвора, и мои ровесники, и люди постарше. Рассказываю им, что не заплатил за билет и поэтому должен уйти. Они кивают и отвечают, что будут меня ждать. И иду я обратно той же дорогой, спускаюсь вниз с холма, а город за спиной тает... И я проснулся с улыбкой. И весь день улыбался всем, кого встречал на улицах. Хотя так не бывает.
- И чо? – спросил Хелз, - чо ты хочешь, ты мне объясни.
- Новый барабан, настоящую саблю, красный галстук, щенка-бульдога... – начал перечислять я. – И жениться...
Андрей Сергеевич перестал ковыряться когтями в своём носу, и уставился на новоявленного Тома Сойера. А из-за отсутствия такового, то на меня.
- Туда я хочу! – позволил себе повысить голос йа. – Ну вот к чему был этот вопрос? И вот сейчас сижу на остановке, милостыню прошу деньги на билет туда. А дабы быстрее нужную сумму собрать, развлекаю. Лично для меня это Рай... Это как в метро: рождаешься в центре станции. На перронах стоят по обе стороны два поезда. Один в Рай, другой – в Ад. И ты на протяжении всей жизни колеблешься в выборе, в какой поезд сесть, совершая различные поступки делаешь шаги в одно из направлений. И вот, перед смертью ты садишься в один из поездов, а куда он ведёт узнаешь, когда уже он двинулся. И плата за билет – смерть. А я не хочу умирать. Жизнь прекрасна! Вот и выцыганиваю несколько другую «плату» за проезд.
- Допросился. Исключаем мы тебя из Учёных. Делай, что хочешь, а я пойду... – сказал Хелз и пошёл к выходу.
Как только дверь за ним закрылась, Штирлиц открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я его перебил, если так можно выразится:
- Колян, я спать. Все вопросы завтра или моему адвокату. А в отсутствии оного – Зиксорпу.
На следующий день, перед утренним допросом, Колян у меня спросил:
-Слышь, Изь, а если я всё расскажу как было, ты сможешь для меня свободу у «Свободы» выпросить? В долгу и в «Долге» не останусь, хе-хе.
-Слушай, дорогой, да конечно. Вот только с Монахом поговорю, как там Рудя сказал? Тест-а-тест?
- Хах... ну почти... Лан, ща сюда Зиксорп припрётся, ты ему всё и скажи.
Вот стоило ему это сказать, как сюда зашёл Зиксорп с бойцами и направился к клетке Штирли, как я вмешался:
- Саня, он всё расскажет, вот тока не шмаляй его... пока что... а я хотел бы с Монахом поговорить...
Саня был очень даже удивлён.
-Да ладно? Ну ладно... сча устроим. Штырлиц! У тебя сейчас будет разговор с радисткой Кэт в моём лице. Так что все говори без утайки. От этого твоя голова зависеть будет, ферштейн? Гитарист, проводи Иезекииля к гетману.

Монах сидел в своём кабинете и тупо шары катал... в бильярд играл, не подумайте. Не, не в карманный, а в самый настоящий. С Изей, который уже полчаса пытался его уговорить отпустить вояку после допроса.
-Володько! Ну, тебе трудно, что ли? Ты же сам говорил: «Свободу всем даром и пусть никто не уйдёт обиженным».
-Эээ, так говорил Рэд Шухарт и несколько иначе: «Счастье всем даром и пусть никто не уйдёт обиженный!»
-Вова, я не знаю, про какого ты Красного Шухарта говоришь, но фраза прикольная. А вот ещё ты говорил: «Кто подарил мне жизнь? Жизнь моя – принадлежит мне». Опять не ты? А кто же тогда?
-Изя, ты меня убиваешь... так говорил Максим Камеррер. И звучало по-другому: «Кто подарил мне жизнь? Жизнь моя! Принадлежит мне!»
-Чо за Камеррер? Фашист что ли?
- Почти... немец.
- Да что же вы все вокруг Германии мысли свои сажаете? Ну не о том разговор. Раз не ты подарил жизнь Штирлицу, а его мамка с папкой. И сейчас в твоей власти подарить эту жизень ему ещё раз. Блин, да что тебе стоит? А ведь он в Париж не свозил маму, не подарил папу БеэМВе пятой модели... как там дальше?
- ...
- Чо молчишь?
- Не знаю я, как там дальше...
- Кстати, Свобода и Счастье это одно и то же. Запомни... ну так что, отпустишь?
-Чёрт с тобой. Кстати... Партия!
-Вот ты сумка... но всё-таки качественная, не авоська, как-никак.

Свободен! Ура! Отсидел почти две недели, постоянно ожидая пулю, но получил свободу! А ведь всё благодаря Изе. Кстати, его Ваня зовут. Вот уж не ожидал. Такое простое имя, такая широкая русская душа, такой русский дибелизм и такая еврейская «погремуха»...
- Как говорится... русские долго запрягают, но быстро едут... – ни к селу ни к городу ляпнул Штирлиц, чем вызвал у Ванька бурю эмоций:
-Да ё-моё! Если у меня есть один знакомый немец, то это не значит, что надо всё время говорить о Германии!
- Изя, извиняй... кстати, а зачем мы идём в Бункер учёных? Тебя же выгнали.
-Увидишь... Запомни – говорить буду только я. Кстати, это не моё дело, но что ты делать будешь? Тебе ж на Большую землю вход заказан, так что я тебе нахожу ближайший геморрой лет так на пять...

Что может делать среднестатистический начальник в Субботу в десять вечера? Правильно – отдыхать. Только сейчас Хранитель закончила все свои дела и шла прямиком в душ, дабы смыть всю усталость и напряжение, накопившиеся за рабочий день, но сначала надо зайти в кубрик... Сейчас она выйдет из душа и будет отдыхать аж до понедельника... лепота. Даже настроение поднялось.
Вот она уже открывала дверь в свой кубрик, как вдруг по рации раздался голос Фанкера:
- Света, к тебе тут... – тут какая-то возня послышалась, а потом заговорил другой голос:
- Ми - фашистен, пришли оккупировать герр Светлана на зибенд минута! Ми осядем на фир годъа в её кабинэт, если наш требований не будет исполнен!
- Господи, ну можно хотя бы рабочую неделю без приключений закончить? – взмолилась закоренелая скептичка Светка и направилась в свой кабинет.
В кабинете перед её столом сидели двое. Одного видела во второй раз, вот только не помнила где. А вот второго уже устала видеть. Это был Изя, который сразу вскочил, а вслед за ним и второй. И тут Изя затараторил:
-Гутен абенд, герр Светлана! Майн фюрер! – и повторил приветствующий жест гладиаторов, которым приветствовали императора, - майн пёрсент найти майн замэна в доблестный рядах Бункера! Разрешите представить. Герр Штырлиц! Это есмь твой новый фюрер, герр Светлана! Герр фюрер! Это ваша новый головная боль – Николай Штырлиц! - И шёпотом добавил – он не шпрехен зи дойш, так что меня нихрена не фернштейнул, - закончил он уже на своём «немецком» - Арриведерчи, майн фройн, моя грыбёть уже отседова, если чо, мой Скупе: «melnikovivan25_17», - и удалился.
Света, еле сдержав взрыв хохота, села за стол и уже серьёзно спросила у новой «головной боли»:
-Ну, товарищ Исаев, сами всё расскажем, или мне за Андреем Мюллером посылать? Если будете молчать, то и Николая Бормана приглашу.
Шутку продолжать Штирлиц не рискнул и начал.
- Не учатся ничему некоторые и учиться не хотят... Кина американского насмотрелись или еврейская жилка вырастает от жадности? Ты ему про аномалии – он тебе про хабар. Ни о чём думать не хотят, пока живой гирляндой его кишки не намотает на ветки, как в Новый год на ёлку...

Как говорит Димка: «Вот такая вот загогулина...», с чем я не мог, не согласится.
Нет, а что? Показал всем, что я не тупой, покорешился с воякой, показал Андрюхе, что он ничем не лучше меня. Вот только из Учёных свалил. А с такими темпами уже ни одной группировки не останется, где я не был. В «Долге» старшим сержантом – был. В «Свободе» старшим урядником тоже побывал, даже командовал чуть-чуть. Теперь вот, в учёных побывал... везде мировых людей встретил, с самыми «ядрёными» контактными данными обменялся. Если что – для своих я всегда на связи. А друзья и подруги через десятые руки мне ни в зуб ногой не впёрлись.
- Изя, предлагаю себе завязывать говорить с самим собой и проголосовать, сваливать из Зоны или оставаться? Кто «за»? – спросил у себя я.
- Я за уход из Зоны! – сказал я. И добавил, - единогласно! Наш гражданский долг исполнен. Ну что ж, спасибо мне за стопроцентную явку на голосование. В этом голосовании каждый голос был на счету. Ну что же, дорогой я, айда на свободу! Да зд`г`авствует Дерьмократия!

Всего комментариев: 0