10:17
Располагался недалеко от лесной чащи, там, где деревьев было поменьше и, соответственно, обзор лучше. Ближайшие из них были намеренно вырублены, чтобы противник не смог подобраться незамеченным. Место вообще было неудачное, однако выбирать не приходилось: было замечено, что многие «волны», как в просторечии именовали крупные стада мутировавших в пропитанной радиацией Зоне животных, проходили именно здесь. Неизвестно, кто или что гнал их сюда, однако, несмотря на многочисленные заграждения и ловушки, многие мутанты прорывались через линию первого кордона, хотя и с многочисленными потерями. Восстанавливать её каждый раз было очень сложно, поэтому был дан приказ сверху: в спешном порядке обустроить блокпост. В процессе строительства он дважды подвергался атаке со стороны дикой фауны Зоны. После второго такого «набега» блокпост фактически пришлось отстраивать заново – порядок строительства объектов в силу некоторых причин выполнялся не по проекту, что привело к массовой гибели солдат во время одной из атак, но в конечном счёте объект был сдан в эксплуатацию, хотя это и потребовало очень много ресурсов - как материальных, так и человеческих.
На передовой линии стояли четыре вышки – две справа и две слева. Между ними располагались пулеметные бункеры, а две средние соединялись КПП. На каждой вышке было оборудовано по две площадки: одна, повыше - для снайпера, а вторая - для пулемётчика. По обе стороны уходила заградительная стена из бетонных блоков, по верху которой проходила колючая проволока: в своё время по ней пускали ток, однако впоследствии решили исключить затраты, которых требовало поддержание напряжения. За передовой линией располагались казармы, в которых размещалась рота военных; склады боеприпасов, поставляемых с завидной регулярностью, а также столовая.
Весь численный состав блокпоста практически круглые сутки стоял на ушах. Каждая атака приносила много неприятностей, несмотря на обилие оружия и солдат. Как правило, «волна» шла перед Выбросом, но иногда мутанты нападали без какой-либо заметной причины, поэтому боевая готовность поддерживалась постоянно. Этот блокпост был одним из наиболее проблемных мест на всей охраняемой территории Зоны ввиду многочисленных атак, а также невозможности обеспечить большой обзор. Несколько раз пытались организовать вырубку леса, однако каждый раз это сопровождалось большими потерями при практически нулевом эффекте:: на поднимавшийся шум сбегались мутанты казалось со всей Зоны. Предложение выжечь лес отклонили сразу же, поскольку в этом случае все радиоактивные материалы, осевшие в деревьях, непременно попали бы в воздух, и без того сильно загрязнённый. Ещё много чего предлагали (кто-то даже додумался снести деревья бомбовым ударом), но каждое новое предложение неизменно отвергали по разным причинам. Ситуация была не из приятных.
В первое время старались отстреливать все, что высунет свой нос из чащи, однако быстро сообразили, что это не самая лучшая идея. После каждой «волны» оставались в буквальном смысле горы трупов, от которых вокруг висел такой смрад, что мало не казалось никому.
Солдаты шутили – впрочем, не без иронии – что где-то в Зоне есть некая машина, выпускающая монстрюков партиями так, как это делается на, скажем, консервном заводе. И действительно: размеры Зоны были не сказать, чтобы очень уж большими, поэтому при каждой атаке казалось, что сюда собрались едва ли не все её обитатели, однако проходило некоторое время, и снова набегала волна, ничуть не меньше прежней.
Из-за непрекращающейся вони все солдаты были вынуждены использовать противогазы, что никак не способствовало поднятию настроения. Помещения были оборудованы вытяжной вентиляцией, хотя это мало помогало. В здешней столовой не царило всеобщее оживление, как в других подобного рода местах, когда подходило время приёма пищи, поскольку отвратный запах перебивал всякий аппетит. И если ветеранам блокпоста он казался невыносимым, то новичков, которым судьба дарила «счастье» попасть сюда, он едва ли не валил с ног.
Дабы хотя бы немного уменьшить вонь, солдаты были вынуждены прекратить отстреливать все, что движется: это снижало количество трупов и расход боеприпасов. Кроме того, на запах временами сбегались падальщики, поедающие своих неосторожных собратьев.
Рядовой Павел Малинин был одним из немногих ветеранов блокпоста; немногих потому, что большая часть его сослуживцев полегла еще во времена начала строительства. При этом основную их массу унес с собой Выброс 12 августа 2009 года, к которому не были готовы. Техника, необходимая для постройки сооружений, в силу неопределенных причин не подоспела вовремя, поэтому защитные бункеры, в которых прятались во время Выброса, не были построены в срок. Так что, когда наступила кризисная ситуация, укрыться было просто негде.
Рядовому Малинину повезло. Ему хватило сообразительности укрыться под ковшом прибывшего накануне экскаватора, стоявшего на дне вырытой недавно ямы. Бог пожалел его, поэтому Павел отделался лишь небольшой дозой облучения; гораздо большую опасность представляла остановка сердца, когда он, уткнувшись в песок лицом, лежал под краснеющим небом, ощущая сильные толчки, сопровождающиеся чудовищным ревом и грохотом, в которых тонули захлебыающиеся предсмертные крики погибающих под ударной дозой радиации солдат.
Даже после того, как все закончилось, Малинин долго еще лежал в этой яме, пытаясь унять зашкаливающее сердцебиение. В висках стучало, перед глазами все плыло, а от рвотных позывов его мутило. И, когда наконец съеденный ужин нашел дорогу наружу, он почувствовал большое облегчение, хотя общее состояние по-прежнему было хреновым.
Видимо кто-то слышал, как он опорожнял свой желудок, потому что сверху донесся оклик:
- Эй, есть тут кто живой?
Павел открыл рот, издал ппару невнятных звуков и закашлялся. Сплюнув, он попробовал снова, и на этот раз голос подчинился.
- Я! – прохрипел он, и сам не узнал своего голоса.
На краю ямы появился человек в пятнистой форме – один из оставшихся в живых, весьма немногочисленных, как выяснилось позже. Форма его была заляпана грязью и песком, один из рукавов порван, но в целом он производил куда лучшее впечатление, чем сам Павел. Видимо, с укрытием ему повезло больше.
- Эй, дружище, ты живой? – позвал он.
- Скорее, полуживой - облизав пересохшие губы, отозвался Павел.
Парнишка осторожно спустился в яму и присел возле него. Несмотря на туго соображавший мозг, Павел заметил, что его более молодой товарищ довольно бледен. Похоже, картинка наверху не самая приятная.
- Ты как, нормально? – спросил солдат.
- Хуже некуда. – с трудом отозвался Малинин, хотя понемногу ему становилось легче.
- Хуже есть куда! – с жаром возразил парнишка, - Ты подожди, пока наверх не вылезешь. Вот там действительно хреново.
- Мне что-то и не больно-то хочется. Я б лучше сдох прямо здесь. – прохрипел Павел, хотя на самом деле чувствовал себя значительно лучше, чем десять минут назад.
- По тебе заметно. – сочуственно заметил паренёк, - Не слишком удачное укрытие ты себе выбрал.
- Когда там все орали и всё летело к чертям собачьим, выбирать как-то не приходилось! – сказал Малинин.
- Ну да! А мне больше повезло. Там, в канаве, - собеседник Павла неопределённо махнул рукой, - Две плиты упали, я под ними запрятался, боялся, что там и подохну.
Павел собрался с силами и, помогая себе руками и ногами, сел. Резкая смена позы вызвало настолько сильную волну помутнения у него в голове, что он едва не хлопнулся в обморок. Сильное чувство тошноты сдавило грудь, не добавив хорошего настроения.
- Эй, ты как? Тебе хреново? – взволновался паренёк. Видимо, все Павловские ощущения отразились на его лице, если это так взбудоражило его собеседника.
Малинин осторожно кивнул, боясь спровоцировать новый приступ мути. Мерзкие ощущения понемногу отступали.
- Меня вообще-то Павлом зовут. – произнёс он, когда в голове несколько прояснилось.
- Миша! – молодой парнишка с готовностью протянул руку, которую Малинин слабо пожал - на большее сил не хватило; хотя навалившаяся слабость тоже проходила, она явно не спешила успеть на футбольный матч до окончания игры.
- Выпить бы сейчас! – с внезапным воодушевлением произнёс Павел. – Говорят, что...
Чей-то крик оборвал его:
- Эй! Кто тут есть живой?
- Я пойду погляжу, кто это там. – оживился парнишка.
- Подожди. – остановил его Павел. – Помоги мне вылезти отсюда. Мне самому вряд ли хватит на это сил.
Пока они выбирались, к первому голосу добавился ещё один, настойчиво зовущий о помощи. Некто третий посоветовал ему заткнуться и подождать, поскольку ему и без них хреново.
На поверхности взгляду Павла предстало торжество смерти. Повсюду валялись тела: в основном, мутанты, но было также много человеческих. Весь его возникший было оптимизм улетучился без следа. Некоторые трупы были изуродованы – следы тесных контактов людей с монстрами, однако большая часть не имела видимых наружных повреждений. Эти, по-видимому, погибли в попытках скрыться от всепроникающей радиации, которую принёс Выброс.
Выброс вообще был самым странным и страшным явлением Зоны. Все попытки как-то объяснить его существование неизменно терпели крах. Он был похож на ядерный взрыв, однако не являлся таковым, несмотря на то, что симптомы были практически идентичны. Правда радиация, которую неизменно влёк за собой каждый Выброс, исчезала без следа в течение некоторого, весьма короткого времени. Этот факт ставил в тупик ученых, которые буквально землю рыли, пытаясь найти объяснение сему явлению. Утверждали, правда, что аномалии как-то связаны с этим делом: якобы их активность меняется с течением времени и, когда она достигает пикового значения, происходит Выброс. Время, требующееся для этого, разнилось, однако в среднем составляло семь-десять дней. Предугадать Выброс не представлялось возможным, хотя животные определённо чувствовали его приближение так же, как чувствуют они приближение любого стихийного бедствия. Единственным спасением было укрытие в четырех стенах, причем толщина этих стен напрямую влияла на степень защищённости.
На поверхности Павел с Мишей встретили ещё одного солдата, чувствовавшего себя достаточно хорошо, чтобы передвигаться самостоятельно. Он ошалело оглядывался вокруг, видимо будучи не в состоянии принять столь резко поменявшегося положения. Павел его прекрасно понимал: ещё каких-нибудь двадцать минут назад всё было в порядке…
Военные перемещались по заранее намеченным маршрутам, держа оружие наизготовку и настороженно разглядывая линию леса, откуда в любую секунду могли показаться незваные гости; строители, тоже из числа солдат, разумеется, делали своё дело; повара готовили обед, так как время приближалось к полудню. Многие спали, отдежурив свою ночную вахту. В лагере царило слабое оживление, которое означало готовность к приёму пищи. Никто не ожидал ничего плохого: они ещё просто не осознали, куда они попали, и насколько быстро на Зоне могут меняться события.
Пара выстрелов несколько нарушила всеобщий настрой, хотя никто не заметил в этом ничего необычного. Стрельба не являлась здесь редким явлением, поскольку на этой территории постоянно ошивались мутанты, в особенности слепые псы.
- Сдохни, падла! – сказал чей-то голос.
- Ишь ты, как разогнался! – возмутился кто-то с другой стороны. Затем последовала очередь из автомата, сквозь грохот которой тот же голос едва слышно: «Стоять, сволочь!»
Ещё несколько выстрелов, затем ещё и ещё; все с разных точек. Кто-то неуверенно и испуганно произнёс: «Волна?»
Количество монстров, появляющихся из леса, быстро увеличивалось. Выстрелы не прекращались, накладываясь друг на друга: треск автоматов, хлопки пистолетов. Спавшие вскакивали на ноги, хватаясь за оружие и, не понимая спросонок, что случилось, бросались на передовую. Строители бросали свою работу, готовясь дать отпор мутантам, если вдруг те подберутся ближе, чем это было дозволено. Никто очень уж сильно не волновался; они уже сталкивались с «волной» и сумели отразить атаку практически без потерь, хотя лошадиные дозы адреналина безусловно присутствовали. Они считали, что знают всё о Зоне, мутантах и безгранично верили в могущество своего оружия. Они были уверены, что всё будет как в прошлый раз.
Но в прошлый раз не было Выброса.
Пространство, заключённое между линиями леса и передовой блокпоста быстро заполнялось живностью и тем, что когда-то было ею. Монстры валили в промышленных количествах, и военные начинали понимать, что так просто отделаться не получится. Слишком много было мутантов.
В дело вступили два пулемёта, наспех оборудованные просто «на всякий случай». Никто не ожидал настолько серьёзной атаки, поэтому и готовы к ней не были.
Сизый пороховой дым заволакивал пространство, к грохоту очередей, и без того немыслимому, постоянно добавлялись новые стволы. Количество монстров тем не менее росло.
А затем багровеющее небо расколол чудовищный грохот, заставивший содрогнуться землю. Повеяло теплым ветерком, быстро набиравшим силу и температуру. Сгущающиеся облака окрашивались в огненно-красный цвет, определить источник которого не представлялось возможным.
За первым раскатом последовал ещё один, а затем ещё и ещё. Земля дрожала в агонии.
Грохот выстрелов постепенно стихал, когда солдаты, ударяясь в панику, один за другим бежали с позиций, стремясь найти укрытие, которого не было. Многие монстры добрались до передовой линии блокпоста и продолжали своё движение, разрывая, калеча и увеча всех, кто попадался на пути.
До начала атаки Павел как раз отдыхал после ночной смены в одной из установленных на время строительства палаток. Ему снился какой-то безумный сон, где все в кого-то стреляли, кричали. Проснувшись, он не сразу осознал это – реальность мало чем отличалась от его сна: снаружи трещали автоматы, грохотали пулеметы, отрывистые команды тонули в криках ужаса, а от раскатов грома закладывало уши. Сообразив, что идет натуральная война, он схватил табельный «калашников» и рванул на улицу.
Покинув палатку, Малинин решил, что по ошибке попал в ад. Багровое небо окрасило окружающую действительность в красный цвет, а горячий ветер спер ему дыхание. Всюду бежали люди, совершенно не разбирая дороги от заволакивающей разум паники. Кто-то налетел на полотно соседней палатки, истошно визжа, и запутался в ткани. Не переставая орать, он молотил руками и ногами, пытаясь освободиться. Оружия у него не было: видимо, потерял где-то по дороге.
Пока он барахтался, сзади на него налетел слепой пес – то ли умышленно, то ли случайно. Взвыв от ужаса, солдат вцепился в него ногтями одной руки и, молотя другой, одновременно пытался оттолкнуть его ногами. Мутант в долгу не оставался: щелкая зубами и безостановочно воя, он пытался укусить соперника, помогая себе вооруженными когтями лапами.
Ошалев, Павел несколько секунд тупо смотрел на это, чувствуя, как паника начинает подбираться к нему, а затем, вскинув автомат, дал очередь по псу, который, издав невнятный звук, издох. Сцепившийся с ним солдат видимо не смог этого осознать: не прекращая визжать, он продолжал дубасить труп, а когда сумел оттолкнуть его от себя, быстро перевернулся и, скуля, на карачках пополз по прежнему маршруту, удивительно быстро перебирая конечностями.
Не успел Малинин опомниться, какна него налетел другой солдат. С трудом сконцентрировав взгляд вытаращенных от ужаса глаз на Павле, он, несколько раз открыв рот и издав серию невнятных звуков, заорал во всю мощь легких прямо ему в лицо:
- Выброс!!! Выи-и-и-и…
Павел резко оттолкнул его от себя, и солдат, не успев закончить, упал на землю. Пока он пытался встать, Малинин бросил взгляд в сторону передовой.
Люди бежали с вытаращенными от ужаса глазами, вселяя панику в тех, кто еще держался, сшибая все, что находилось на их пути. За их спинами Павел видел мутантов, многие из которых уже пересекли кордон. Грохот оружия практически стих: на передовой лежали тела тех, кто до последнего сражался за вверенную им территорию и тех, кто пытался ее отнять.
На глазах Малинина бежавшего солдата сбил с ног кабан, вспоров огромными клыками плоть, словно бумагу. Дикий крик оборвался так же быстро, как и начался.
Вопли солдат вкупе с громовыми раскатами и рычанием мутантов создавали сводящую с ума адскую какофонию, закладывавшую уши. Волна, в которой смешались и люди, и звери, приближалась. Малинин понял, что делать что-либо было поздно, и единственное, что оставалось – спасать собственную шкуру. Пытаться спасать – поскольку скрываться было негде.
Развернувшись, он что есть сил помчался прочь, стреляя глазами по сторонам, в надежде заметить хоть что-нибудь, что могло бы послужить убежищем. Однако ничего похожего не попадалось. Крики сзади сводили его с ума, и он чувствовал, как рассудок начинает отказывать ему, уступая место всепоглощающей панике. Топот множества ног за спиной усиливался. Павел попытался оглянуться на бегу и, зацепившись ногой за какую-то балку, едва не упал, с трудом удержав равновесие. Однако мгновения хватило ему, чтобы заметить приближающегося слепого пса, из открытой пасти которого свешивался длинный болтающийся язык. Мутант издавал приглушенное рычание, видимо чуял жертву впереди. Не успев толком сообразить, Малинин резко развернулся и дал очередь по псу, который, взвизгнув, мешком свалился на пыльную землю, оставляя за собой кровавый след. Однако за ним бежали другие. Павел безумными глазами огляделся вокруг, и, заметив недалеко экскаватор, бросился к нему, надеясь спрятаться в кабине.
Приблизившись, он заметил кое-что получше. Экскаватор рыл яму, и его ковш до сих пор оставался в глубине. Решив, что внизу должно быть безопаснее, Павел, не раздумывая прыгнул...
Сейчас же он стоял на краю этой ямы, не в состоянии принять масштабов происшедшего. Вокруг царил полный разгром – результат столкновения монстров и людей, поскольку Выброс не производил разрушений, так как не являлся взрывом, несшим за собой ударную волну. Многие лежали лицом вниз, однако были и те, кто смотрел в небо, вновь серое и унылое, ничего не видящими глазами. На их лицах застыла гримаса боли и страха. Не в силах отвести глаз, Павел ошеломленно озирался вокруг, чувствуя, как ужас поглаживает его сердце своими холодными пальцами. Его взгляд наткнулся на одного солдата, лежавшего у двери смятой палатки. Капли холодного дождя падали на его изумленное лицо, скапливаясь в углублениях глаз и стекая вниз так, что казалось, будто он плачет. Видимо, он даже не успел осознать того, что умер, выбежав на улицу в самый разгар событий. Парень был знаком Павлу – пару раз дежурили вместе – и от этого было как-то особенно неприятно.
Малинин чувствовал, как в нем нарастает злость. Злость на то, что все так случилось; злость на командование, позволившее этому случиться; злость на себя и тех, кто выжил, когда другие умерли (хотя последнее мешалось еще и с неосознанным облегчением). Как можно было допустить такое? За что погибли все эти люди?
- Впечатляет картинка, верно? – донесся голос из-за спины
Павел обернулся, чувствуя прилив ярости. Тут черт-те что творится, а ему там сзади шуточки. Взгляд его наткнулся на вытянутое лицо Миши, и на душе стало легче.
- Знаешь, я вроде как и видел это все уже, но до сих пор не могу поверить, - сказал тот.
- Эй! – очнулся от ступора третий выживший, - Что это за херня такая, а?
- Это был Выброс, - веско заметил Павел
- Да я, представь себе, сам догадался! – огрызнулся собеседник.
- Скоро командование явится, - попытался было остановить надвигающуюся ссору Миша.
- Да пошли эти суки к такой-то матери1 – заорал третий. – Я плевать на них хотел, твари поганые. Мы тут дохнем, как мухи, а они там волосы у себя на заднице расчесывают. Я им в рожу плюну, козлам паршивым!
- Надо осмотреть тут все, - сказал Павел, почувствовавший вдруг симпатию к этому парню, озвучившему его собственные мысли.
- На кой хрен? – удивленно поинтересовался третий, - По мне, так гори оно тут все синим пламенем, я класть хотел на этот сраный блокпост с высокой колокольни.
- Класть-то класть, - отозвался Павел. – Однако я слыщал другие голоса, а значит, есть и еще выжившие. Надо бы им помочь.
- Да, мы должны помочь нашим братьям по оружию. Мы все здесь сражались за общее дело, и мы все здесь как одно… - Миша прервался, наткнувшись на недоуменные взгляды товарищей и смущенно улыбнулся.
- Попытался поднять ваше настроение сей пафосной речью, хотя вижу, что успеха в этом благородном предприятии не добился, - словно оправдываясь, сказал он.
- Не добился, - подтвердил Павел, решивший, что Миша того.
- Ага. И лучше не пытайся снова, а то у меня настроение препоганое, зато кулак тяжелый, и я просто сгораю от желания врезать им по чьей-нибудь поганой роже, - добавил сквернослов.
- Извините, - отозвался несколько уязвленный Миша.
- Э-эй! – закричал третий. – Орите так, чтобы вас слышно было…
…В конечном счете их собралось тринадцать человек. Мишу снова пробило на остроумие.
- Надо бы убить кого-нибудь, а то число какое-то не такое, - еле заметно улыбаясь, сказал он.
- Я с огромной радостью убью тебя, если ты не заткнешься! – взвился сквернослов, который во время поисков окончательно вышел из себя.
- Тебе, я вижу, весело? – спросил еще один парень с очень мрачным лицом.
- Да что теперь, повеситься, что ли? – возмутился Миша. – Я что ли начинал эту волну с Выбросом напару? Они мертвы, а мы живы, и одному только этому можно радоваться.
- Подожди, скоро здесь командование объявится, будешь тогда кипятком писать от счастья, - заметил мрачный тип.
- Лично я этому командованию в рот насру и сожрать заставлю! – подал голос Павел, почувствовавший вдруг себя способным свернуть горы. Ему и правда представилось, как он посылает генералов к такой-то матери, гордо отворачивается и под бессвязные просьбы о прощении уходит с этой Зоны.
- Ну-ну, - оборвал его размышления угрюмый тип, скептически улыбаясь, хотя в его улыбке не было ни грамма веселья.
- Что ну-ну? – возмутился Малинин, - Возьму и морды им всем поразбиваю.
- Да любой из них рявкнет один раз, и мы тут все будем как собаки : лежать, стоять, косточку взял, косточку бросил. – сказал мрачный парень.
- Это мы еще посмотрим, - вызывающе ответил Павел.
- А тут и смотреть нечего, - отозвался его собеседник, отворачиваясь.
Смотреть и вправду было нечего. Когда спустя полчаса они услышали стрекот лопастей, а затем увидели, как приближаются три вертолета, Павел почувствовал, что его и без того улегшаяся ярость окончательно прячется в уголках его сознания, уступая место некоему благоговению перед лицами высоких чинов, коих наверняка будет предостаточно в этой компании, - и, в гораздо большей степени, страху, поскольку явно намечалась грандиозная головомойка, исход которой предугадать было невозможно. Что, в конце концов, у них имелось? Горы трупов, развалины, оставшиеся от неначатого строительства, и горстка выживших, с которых можно спросить за оба предыдущих пункта. И, как бы не хотелось верить в то, что оставшиеся в живых вызовут бурную радость у начальства, которое уже на подлете должно было увидеть, во что превратился блокпост №15, поверить в это не получалось. Налицо живые свидетели, люди, которые ценой своей жизни должны были защитить линию обороны, а вместо этого попрятались, словно мыши. Значит, всю ответсвенность можно свалить на них.
Хоть это и было в данных условиях дико, но все же Павел испытывал определенную гордость за себя и свое умение предвидеть как будут разворачиваться события. Он продумывал все возможные вопросы, которые непременно будут заданы, и варианты ответов на них, глядя на приближающихся гостей.
Два вертолета представляли из себя громоздкие десантные махины, в которых сейчас наверняка находится целый взвод военного спецназа. Третий был узкой быстроходной машиной – этакий «генераловоз», в котором собралась комиссия из больших шишек.
Зависнув над достаточно ровной и относительно чистой площадкой, один из вертолетов выбросил веревочную лестницу, по которой, быстро и умело перебирая конечностями, бодро спустился один из солдат. Зависнув в метрах десяти над землей, он поочередно побросал несколько каких-то предметов себе под ноги, но в разных направлениях: искал наличие аномалий, как догадался Павел. Убедившись в отсутсвии оных, он так же шустро спустился на землю, где тут же встал наизготовку с оружием в руках, настороженно оглядываясь вокруг. Следом за ним бодро посыпались остальные – два, пять, двенадцать, восемнадцать – в общей сложности двадцать пять человек. Быстро проверив прилегающую территорию на предмет каких-либо опасностей, командир отрядя дал знак двум другим.
Первый «десантник» опустился на землю, а следом за ним и второй. Еще двадцать пять человек выскочили на землю, и все вместе образовали круг, куда приземлился последний вертолет. Оттуда повыскакивали три человека – та самая комиссия, которая сейчас будет выпытывать из них все подробности и объяснения касательно происшедшего. Павел ощутил, как сердце кольнул укол страха: что-то сейчас будет. Оглянувшись, он заметил, что на лицах Миши и еще пятерых незнакомых ему парней написаны те же чувства. Сквернослов (как выяснилось, его звали Виталий) сузил глаза, а остальные сидели на земле, не выражая вообще никаких эмоций: им было слишком хреново, чтобы испытывать какой-либо интерес к происходящему вокруг. Среди них был и мрачный парень: он смотрел куда-то вдаль, совершенно в другую сторону. Вроде бы ему не было так уж плохо, однако он не проявлял интереса к новоприбывшим. Казалось, он вообще не здесь.
Взвод разделился на две группы: одна принялась за обследование территории блокпоста, видимо, прикидывая размеры ущерба, а также занимаясь поиском выживших, если таковые имелись. Вторая двинулась к ним.
Быстро проверяя территорию, группа приближалась. Солдаты сопровождения опасливо оглядывались, зорко высматривая любую возможную опасность. Один из троих «начальников» остался с первой группой, остальные, видимо, решили заняться допросом выживших. Они напряженно стреляли глазами вокруг: по всему было видно, что эти ребята не привыкли работать в полевых условиях, предпочитая теплый и безопасный кабинет сырым и непредсказуемым местам вроде этого. Павел чувствовал, как, несмотря на страх, в нем закипает злость. Как там говорил сквернослов? – сидят и волосы на своей заднице разглаживают. Очень меткое замечание. Они тут знадрываются, и все ради чего? Чтобы эти засранцы там отчитались перед генералом об успешно выполненной работе и получили очередное повышение с премией. Он уже мысленно представлял, как они подходят и задают извечный вопрос: что тут случилось? И он им ответит, что, мол, вы там, уроды, задницы греете, а мы все едва не сдохли, потому что…
Группа новоприбывших остановилась, не дойдя нескольких шагов до них. Погоны одной из «шишек» свидетельствовали о том, что он дослужился до звания полковника. На вид ему было уже за пятьдесят: морщины избороздили его тонкое и умное лицо, с которого хмуро взирали глаза, бесцветные настолько, что зрачки практически сливались с белками. Абсолютно белые волосы, причем трудно было определить, седина это, или от природы. В левой руке он непрерывно крутил два стальных шарика, отполированных до блеска – то ли нервозность, то ли привычка. Держался он прямо, но в позе чувствовалась напряженность. Правая рука оставалась свободной, поскольку кобура с пистолетом находилась именно там.
Второй был рангом пониже – всего навсего капитан. Этот держался расслабленно – признак то ли глупости, то ли железного самоконтроля. «Недавно в Зоне» - решил Павел, глядя, как тот ковыряет носком начищенного до блеска ботинка землю. Ничего примечательного в его внешности не было, за исключением широкого рубца на шее, которого не мог скрыть воротник формы.
- Это все выжившие? – полковник, оглядев всех присутсвовавших, остановил свой взгляд на Павле, стоявшем к нему ближе остальных. Голос его не создавал впечатления, что сейчас он разорвёт всех и вся, что встанет на его пути, однако это был именно тот голос, который должен быть у высокопоставленного чина. Малинин почувствовал, как его тело автоматически вытягивается по струнке, а по спине начинает маршировать целая армия мурашек.
- Так точно, товарищ полковник! – отчеканил он, глядя прямо перед собой и даже не подозревая, что губы мрачного парня складываются в ироническую полуулыбку. Дрессировка есть дрессировка, и тут уж ничего не попишешь.
- Почему-то меня это не удивляет. – мрачно сказал полковник, снова оглядывая выживших.
- А чему тут удивляться? – вскинулся сквернослов. – Вы, надо полагать, прекрасно знали, что послали нас всех на убой. Без убежищ, практически без оружия, можно сказать голыми вы самоотверженной рукой списали нас в расчёт, а теперь стоят тут и удивляются, что кто-то исхитрился выжить в этих условиях? Их это, видите ли, не удивляет! А как насчёт…
- Довольно! – холодно оборвал его полковник.
- А то что? Что вы сделаете, а? Расстреляете меня, да? Да мне насрать, поняли, вашу мать? Ваши сраные приказы довели многих из нас до смерти, да и меня едва не…
- Это война, рядовой, так что же вы предлагаете? – вмешался капитан, впервые проявивший интерес к происходящему, - Вы думали, что в детский сад попали, а? Здесь – фронт, и мы сражаемся за…
- Нет! Это мы сражаемся, а вы только отдаёте приказы, которые приводят к многочисленным смертям. – зло заорал сквернослов.
- Заткнитесь! – рявкнул полковник.
Павел с благоговейным ужасом смотрел на своего взбешённого сослуживца, не в силах осмыслить его столь наглое поведение. Неужели он не понимает, с кем он пытается спорить?
Сквернослов, впрочем, замолчал, хотя его натужное дыхание красноречиво говорило о его состоянии. Тем не менее он видимо понял, что шутит с огнём, поскольку дальнейших попыток спорить не предпринимал.
Полковник, видимо, посчитал инцидент исчерпанным, поскольку, ещё раз оглядев выживших, ткнул пальцем в парня, который остался сидеть при появлении начальства и вообще слабо реагировал на происходящее. Видимо, ему досталось больше других.
- В вертолёт! Окажите ему всю возможную медицинскую помощь. По прибытии на базу госпитализировать.
Двое солдат тут же вскинули автоматы на плечи и, подхватив пострадавшего под руки, аккуратно поволокли его в сторону лениво вращающего лопастями МИ-26.
Полковник, тут же потеряв интерес к этому делу, перевёл взгляд холодных бесцветных глаз на спорщика.
- План строительства блокпоста предусматривал первоочерёдное возведение убежищ. Ты много лишнего здесь наговорил, но я могу понять твоё состояние и сделать скидку на этом. Видимо, ты многого сам не понимаешь. Мы не бросаем своих солдат на погибель просто так, от блажи. Всё было предусмотрено так, чтобы в кратчайшие сроки построить здесь все необходимые объекты. Убежища и линию обороны – в самую первую очередь! И нам ещё только предстоит выяснить, почему по прошествии почти недели здесь до сих пор ничего нет. С вашей помощью, естественно. Есть среди вас строители?
- Так точно. – неохотно отозвался угрюмый тип.
- Замечательно. – сказал полковник, пронизав его взглядом бесцветных глаз. – Объяснитесь, рядовой, почему так затянулось строительство. Мне хотелось бы верить, что этому способствовали достаточно серьёзные причины, поскольку последствия такого недобросовестного отношения к своим обязанностям привели к весьма неприятным результатам. – он повёл рукой, показывая эти самые результаты.
Павел почувствовал неприятный холодок: полковник говорил именно о том, чего они и боялись. Они увидели последствия и теперь ищут козла отпущения, на которого можно было бы взвалить ответственность за всё случившееся. Он попытался было разозлиться, чтобы дать достойный отпор этим козлам, однако ничего не получалось. Страх гасил все его жалкие попытки взбунтоваться.
- Собственно, мы здесь ни в чём не виноваты. – сказал мрачный парень. – Техника и большинство материалов, необходимые для строительства, подошли только вчера, поэтому мы смогли сделать только то, что было нам под силу, а это немного.
- Как ваше имя, рядовой? – подал голос капитан.
- Анатолий Брагин. – отозвался мрачный тип.
- Анатолий, вы знаете причину этих задержек? Что помешало прибытию всего необходимого вовремя? – поинтересовался капитан, пристально глядя на него.
- Никак нет, товарищ капитан. Наше непосредственное руководство просто говорило, что стройматериалы задерживаются и требовало, чтобы мы делали всё, что возможно сделать, а это немного, как я уже говорил.
- Кто здесь представлял руководство работами? – спросил полковник, обращаясь к стоявшему у него за спиной капитану.
- Старший лейтенант Головко Геннадий Петрович. – отозвался тот, сверившись с некими документами в своей папке.
- Здесь больше нет выживших? – оглядев стоявших кучкой рядовых, спросил полковник.
- Никак нет, товарищ полковник. – отозвался Павел, почувствовавший воодушевление. Вроде как дело не оборачивается задницей к ним.
- Вы абсолютно уверены? – с нажимом повторил полковник.
Павел открыл было рот, чтобы сказать «да, мы абсолютно уверены», но Брагин опередил его.
- Вообще-то не совсем. То есть, по остальным видно, что они мертвы, но мы не проверяли, так ли это на самом деле.
- Грубейшая ошибка, которая в других обстоятельствах потребовала бы наказания! – жёстко сказал капитан, кивнув стоявшим позади него солдатам, трое из которых тут же сорвались с места, выполняя неозвученный приказ.
- Придётся начинать всё сначала. – помолчав, сказал полковник, обращаясь к капитану.
- Так точно. Я немедленно распоряжусь, чтобы сюда в кратчайшие сроки было доставлено всё необходимое.
- Похоже, одной роты здесь недостаточно. – заметил полковник.
Дальнейшие события развивались с устрашающей скоростью. Вот что бывает, когда за дело берутся полковники с капитанами, думал Павел, наблюдая за суетой, царившей на территории блокпоста № 15.
Были срочно вызваны две роты солдат, а пока они там собирались, паковались и доставлялись, здесь вовсю кипели работы. После того, как были проверены все мертвецы, которые и правда оказались оными, все доступные силы привлекли к зачистке территории от их останков. Пыхтя и отдуваясь, солдаты стаскивали своих товарищей на заранее подготовленную площадку, откуда впоследствии их должны были забрать транспортники, дабы перевезти к месту захоронения. После того, как эта наиболее тяжёлая работа была закончена, они повыбрасывали трупы монстров за линию передовой, к своим собратьям. После этого солдаты заняли круговую оборону, чтобы дождаться подкрепления.
Павел со своими товарищами, за исключением троих из них, также участвовал в этих работах. Им пообещали дать выходные позже, когда прибудет подкрепление.
Оно заявилось спустя почти семь часов с момента вызова. В течение этого времени полковник несколько раз связывался с лицами, ответственными за его пересылку, чтобы выдать очередную порцию первосортной ругани, однако это плохо помогало делу. Поэтому, когда наконец послышался отдалённый стрёкот множества вертолётов, все вздохнули с облегчением. Время уже приближалось к семи вечера. Солнце неспешно спускалось к горизонту, и до его захода оставалось не так уж много времени, а сделать предстояло ещё немало.
Зависнув над площадкой, где один из солдат призывно махал руками, вертолёты стали приземляться один за другим, чтобы, освободившись от груза, тут же взлететь обратно. Солдаты высыпали из них, как горох из стручка, выстраиваясь рядами перед лицом полковника. Можно было расслышать смешки, вздохи и чересчур драматичные стоны. Видимо, они ещё не совсем хорошо осознали, куда именно попали.
Два вертолёта, повинуясь приказу, переместились на новое место, где и приземлились, в то время как остальные, развернувшись, отправились обратно.
Полковник внимательно осмотрел всех новоприбывших, поморшившись, когда услышал чьи-то смешки и шёпот в задних рядах.
- Что и говорить, мы заждались вас. – начал он, спокойно глядя на стоявших перед ним людей, - Вы, я вижу, прибыли в весьма приподнятом настроении, и это, в общем-то хорошо, поскольку у вас ещё будет предостаточно времени, чтобы растерять свой запал. Сегодня нам предстоит очень многое сделать, равно как и завтра. – полковник сделал паузу, чтобы оценить впечатление, которое произвели его слова. Услышав тяжёлые вздохи, он холодно улыбнулся и продолжил – А также после- и после-послезавтра и так далее. Вы не на курорт прибыли. Здесь зона боевых действий, и я хочу, чтобы вы со всей серьёзностью отнеслись к этому заявлению. Впрочем, мне кажется не пройдёт очень уж много времени, когда вы и сами в этом убедитесь.
Душераздирающие вздохи усилились, однако солдаты молчали.
- Первый взвод! – рявкнул полковник, - Вперёд, за работу! Поможете погрузить трупы ваших предшественников в вертолёт. Командирам остальных взводов подойти ко мне за инструкциями.
Солдаты засуетились. Павел со своими товарищами также участвовал в погрузке своих бывших сослуживцев в один из вертолётов. Он видел, как стремительно падает настроение у новоприбывших, которые были назначены им на помощь.
- Боже милостивый, это что же, те, что были здесь до нас? – спросил один, и голос его как-то странно подрагивал.
- Так и есть, приятель. – отозвался Павел, почуствовав вдруг, как его грудь начинает распирать странная и неуместная гордость.
- А ты что, один из тех, кто был здесь, когда стряслась эта хреновина, да? – спросил другой.
- Да, мы с ребятами одни из немногих выживших. – гордости добавилось, хотя казалось, что дальше уже некуда.
Виталий, стоявший неподалёку, что-то пробормотал, и, оглянувшись на него, Павел заметил, что тот презрительно кривит губы, хотя и не сообразил, к чему это.
- Это всё выброс, говорят, да? – спросил тот, что начал разговор.
- Да. – отозвался Малинин, - Редкостная, скажу я тебе, хреновина.
- Говорила же мне мама: «иди на композитора учись»! Сидел бы сейчас и в ус не дул. – жалобно произнёс кто-то.
Остальные молчали.
Когда закончили с погрузкой, выживших погрузили во второй свободный вертолёт и всех вместе отправили за территорию Зоны на расположенную неподалёку военную базу. Полковник остался, видимо раздавая последние инструкции и самолично контролируя начало работ.
Подняв клубы пыли, их вертолёт взмыл в воздух. Павел выглянул в окно, чтобы взглянуть на остатки блокпоста.
Там уже вовсю кипела работа. Прожектора освещали весь блокпост и прилегающую к нему территорию, хотя было ещё не слишком темно. В их свете деловито сновали фигурки военных, занятые работой: большинство сил было брошено на строительство, чтобы в кратчайшие сроки успеть построить все необходимые сооружения.
- Наконец-то мы убрались отсюда! – жизнерадостно произнёс Миша.
Ему не ответили, хотя Павлу показалось, что он услышал хмыканье Брагина.
Светлый кружок, бывший блокпостом, быстро удалялся, и скоро внизу было видно только деревья, которые подступающая ночь заботливо укутывала в своё тёмное покрывало…
На передовой линии стояли четыре вышки – две справа и две слева. Между ними располагались пулеметные бункеры, а две средние соединялись КПП. На каждой вышке было оборудовано по две площадки: одна, повыше - для снайпера, а вторая - для пулемётчика. По обе стороны уходила заградительная стена из бетонных блоков, по верху которой проходила колючая проволока: в своё время по ней пускали ток, однако впоследствии решили исключить затраты, которых требовало поддержание напряжения. За передовой линией располагались казармы, в которых размещалась рота военных; склады боеприпасов, поставляемых с завидной регулярностью, а также столовая.
Весь численный состав блокпоста практически круглые сутки стоял на ушах. Каждая атака приносила много неприятностей, несмотря на обилие оружия и солдат. Как правило, «волна» шла перед Выбросом, но иногда мутанты нападали без какой-либо заметной причины, поэтому боевая готовность поддерживалась постоянно. Этот блокпост был одним из наиболее проблемных мест на всей охраняемой территории Зоны ввиду многочисленных атак, а также невозможности обеспечить большой обзор. Несколько раз пытались организовать вырубку леса, однако каждый раз это сопровождалось большими потерями при практически нулевом эффекте:: на поднимавшийся шум сбегались мутанты казалось со всей Зоны. Предложение выжечь лес отклонили сразу же, поскольку в этом случае все радиоактивные материалы, осевшие в деревьях, непременно попали бы в воздух, и без того сильно загрязнённый. Ещё много чего предлагали (кто-то даже додумался снести деревья бомбовым ударом), но каждое новое предложение неизменно отвергали по разным причинам. Ситуация была не из приятных.
В первое время старались отстреливать все, что высунет свой нос из чащи, однако быстро сообразили, что это не самая лучшая идея. После каждой «волны» оставались в буквальном смысле горы трупов, от которых вокруг висел такой смрад, что мало не казалось никому.
Солдаты шутили – впрочем, не без иронии – что где-то в Зоне есть некая машина, выпускающая монстрюков партиями так, как это делается на, скажем, консервном заводе. И действительно: размеры Зоны были не сказать, чтобы очень уж большими, поэтому при каждой атаке казалось, что сюда собрались едва ли не все её обитатели, однако проходило некоторое время, и снова набегала волна, ничуть не меньше прежней.
Из-за непрекращающейся вони все солдаты были вынуждены использовать противогазы, что никак не способствовало поднятию настроения. Помещения были оборудованы вытяжной вентиляцией, хотя это мало помогало. В здешней столовой не царило всеобщее оживление, как в других подобного рода местах, когда подходило время приёма пищи, поскольку отвратный запах перебивал всякий аппетит. И если ветеранам блокпоста он казался невыносимым, то новичков, которым судьба дарила «счастье» попасть сюда, он едва ли не валил с ног.
Дабы хотя бы немного уменьшить вонь, солдаты были вынуждены прекратить отстреливать все, что движется: это снижало количество трупов и расход боеприпасов. Кроме того, на запах временами сбегались падальщики, поедающие своих неосторожных собратьев.
Рядовой Павел Малинин был одним из немногих ветеранов блокпоста; немногих потому, что большая часть его сослуживцев полегла еще во времена начала строительства. При этом основную их массу унес с собой Выброс 12 августа 2009 года, к которому не были готовы. Техника, необходимая для постройки сооружений, в силу неопределенных причин не подоспела вовремя, поэтому защитные бункеры, в которых прятались во время Выброса, не были построены в срок. Так что, когда наступила кризисная ситуация, укрыться было просто негде.
Рядовому Малинину повезло. Ему хватило сообразительности укрыться под ковшом прибывшего накануне экскаватора, стоявшего на дне вырытой недавно ямы. Бог пожалел его, поэтому Павел отделался лишь небольшой дозой облучения; гораздо большую опасность представляла остановка сердца, когда он, уткнувшись в песок лицом, лежал под краснеющим небом, ощущая сильные толчки, сопровождающиеся чудовищным ревом и грохотом, в которых тонули захлебыающиеся предсмертные крики погибающих под ударной дозой радиации солдат.
Даже после того, как все закончилось, Малинин долго еще лежал в этой яме, пытаясь унять зашкаливающее сердцебиение. В висках стучало, перед глазами все плыло, а от рвотных позывов его мутило. И, когда наконец съеденный ужин нашел дорогу наружу, он почувствовал большое облегчение, хотя общее состояние по-прежнему было хреновым.
Видимо кто-то слышал, как он опорожнял свой желудок, потому что сверху донесся оклик:
- Эй, есть тут кто живой?
Павел открыл рот, издал ппару невнятных звуков и закашлялся. Сплюнув, он попробовал снова, и на этот раз голос подчинился.
- Я! – прохрипел он, и сам не узнал своего голоса.
На краю ямы появился человек в пятнистой форме – один из оставшихся в живых, весьма немногочисленных, как выяснилось позже. Форма его была заляпана грязью и песком, один из рукавов порван, но в целом он производил куда лучшее впечатление, чем сам Павел. Видимо, с укрытием ему повезло больше.
- Эй, дружище, ты живой? – позвал он.
- Скорее, полуживой - облизав пересохшие губы, отозвался Павел.
Парнишка осторожно спустился в яму и присел возле него. Несмотря на туго соображавший мозг, Павел заметил, что его более молодой товарищ довольно бледен. Похоже, картинка наверху не самая приятная.
- Ты как, нормально? – спросил солдат.
- Хуже некуда. – с трудом отозвался Малинин, хотя понемногу ему становилось легче.
- Хуже есть куда! – с жаром возразил парнишка, - Ты подожди, пока наверх не вылезешь. Вот там действительно хреново.
- Мне что-то и не больно-то хочется. Я б лучше сдох прямо здесь. – прохрипел Павел, хотя на самом деле чувствовал себя значительно лучше, чем десять минут назад.
- По тебе заметно. – сочуственно заметил паренёк, - Не слишком удачное укрытие ты себе выбрал.
- Когда там все орали и всё летело к чертям собачьим, выбирать как-то не приходилось! – сказал Малинин.
- Ну да! А мне больше повезло. Там, в канаве, - собеседник Павла неопределённо махнул рукой, - Две плиты упали, я под ними запрятался, боялся, что там и подохну.
Павел собрался с силами и, помогая себе руками и ногами, сел. Резкая смена позы вызвало настолько сильную волну помутнения у него в голове, что он едва не хлопнулся в обморок. Сильное чувство тошноты сдавило грудь, не добавив хорошего настроения.
- Эй, ты как? Тебе хреново? – взволновался паренёк. Видимо, все Павловские ощущения отразились на его лице, если это так взбудоражило его собеседника.
Малинин осторожно кивнул, боясь спровоцировать новый приступ мути. Мерзкие ощущения понемногу отступали.
- Меня вообще-то Павлом зовут. – произнёс он, когда в голове несколько прояснилось.
- Миша! – молодой парнишка с готовностью протянул руку, которую Малинин слабо пожал - на большее сил не хватило; хотя навалившаяся слабость тоже проходила, она явно не спешила успеть на футбольный матч до окончания игры.
- Выпить бы сейчас! – с внезапным воодушевлением произнёс Павел. – Говорят, что...
Чей-то крик оборвал его:
- Эй! Кто тут есть живой?
- Я пойду погляжу, кто это там. – оживился парнишка.
- Подожди. – остановил его Павел. – Помоги мне вылезти отсюда. Мне самому вряд ли хватит на это сил.
Пока они выбирались, к первому голосу добавился ещё один, настойчиво зовущий о помощи. Некто третий посоветовал ему заткнуться и подождать, поскольку ему и без них хреново.
На поверхности взгляду Павла предстало торжество смерти. Повсюду валялись тела: в основном, мутанты, но было также много человеческих. Весь его возникший было оптимизм улетучился без следа. Некоторые трупы были изуродованы – следы тесных контактов людей с монстрами, однако большая часть не имела видимых наружных повреждений. Эти, по-видимому, погибли в попытках скрыться от всепроникающей радиации, которую принёс Выброс.
Выброс вообще был самым странным и страшным явлением Зоны. Все попытки как-то объяснить его существование неизменно терпели крах. Он был похож на ядерный взрыв, однако не являлся таковым, несмотря на то, что симптомы были практически идентичны. Правда радиация, которую неизменно влёк за собой каждый Выброс, исчезала без следа в течение некоторого, весьма короткого времени. Этот факт ставил в тупик ученых, которые буквально землю рыли, пытаясь найти объяснение сему явлению. Утверждали, правда, что аномалии как-то связаны с этим делом: якобы их активность меняется с течением времени и, когда она достигает пикового значения, происходит Выброс. Время, требующееся для этого, разнилось, однако в среднем составляло семь-десять дней. Предугадать Выброс не представлялось возможным, хотя животные определённо чувствовали его приближение так же, как чувствуют они приближение любого стихийного бедствия. Единственным спасением было укрытие в четырех стенах, причем толщина этих стен напрямую влияла на степень защищённости.
На поверхности Павел с Мишей встретили ещё одного солдата, чувствовавшего себя достаточно хорошо, чтобы передвигаться самостоятельно. Он ошалело оглядывался вокруг, видимо будучи не в состоянии принять столь резко поменявшегося положения. Павел его прекрасно понимал: ещё каких-нибудь двадцать минут назад всё было в порядке…
Военные перемещались по заранее намеченным маршрутам, держа оружие наизготовку и настороженно разглядывая линию леса, откуда в любую секунду могли показаться незваные гости; строители, тоже из числа солдат, разумеется, делали своё дело; повара готовили обед, так как время приближалось к полудню. Многие спали, отдежурив свою ночную вахту. В лагере царило слабое оживление, которое означало готовность к приёму пищи. Никто не ожидал ничего плохого: они ещё просто не осознали, куда они попали, и насколько быстро на Зоне могут меняться события.
Пара выстрелов несколько нарушила всеобщий настрой, хотя никто не заметил в этом ничего необычного. Стрельба не являлась здесь редким явлением, поскольку на этой территории постоянно ошивались мутанты, в особенности слепые псы.
- Сдохни, падла! – сказал чей-то голос.
- Ишь ты, как разогнался! – возмутился кто-то с другой стороны. Затем последовала очередь из автомата, сквозь грохот которой тот же голос едва слышно: «Стоять, сволочь!»
Ещё несколько выстрелов, затем ещё и ещё; все с разных точек. Кто-то неуверенно и испуганно произнёс: «Волна?»
Количество монстров, появляющихся из леса, быстро увеличивалось. Выстрелы не прекращались, накладываясь друг на друга: треск автоматов, хлопки пистолетов. Спавшие вскакивали на ноги, хватаясь за оружие и, не понимая спросонок, что случилось, бросались на передовую. Строители бросали свою работу, готовясь дать отпор мутантам, если вдруг те подберутся ближе, чем это было дозволено. Никто очень уж сильно не волновался; они уже сталкивались с «волной» и сумели отразить атаку практически без потерь, хотя лошадиные дозы адреналина безусловно присутствовали. Они считали, что знают всё о Зоне, мутантах и безгранично верили в могущество своего оружия. Они были уверены, что всё будет как в прошлый раз.
Но в прошлый раз не было Выброса.
Пространство, заключённое между линиями леса и передовой блокпоста быстро заполнялось живностью и тем, что когда-то было ею. Монстры валили в промышленных количествах, и военные начинали понимать, что так просто отделаться не получится. Слишком много было мутантов.
В дело вступили два пулемёта, наспех оборудованные просто «на всякий случай». Никто не ожидал настолько серьёзной атаки, поэтому и готовы к ней не были.
Сизый пороховой дым заволакивал пространство, к грохоту очередей, и без того немыслимому, постоянно добавлялись новые стволы. Количество монстров тем не менее росло.
А затем багровеющее небо расколол чудовищный грохот, заставивший содрогнуться землю. Повеяло теплым ветерком, быстро набиравшим силу и температуру. Сгущающиеся облака окрашивались в огненно-красный цвет, определить источник которого не представлялось возможным.
За первым раскатом последовал ещё один, а затем ещё и ещё. Земля дрожала в агонии.
Грохот выстрелов постепенно стихал, когда солдаты, ударяясь в панику, один за другим бежали с позиций, стремясь найти укрытие, которого не было. Многие монстры добрались до передовой линии блокпоста и продолжали своё движение, разрывая, калеча и увеча всех, кто попадался на пути.
До начала атаки Павел как раз отдыхал после ночной смены в одной из установленных на время строительства палаток. Ему снился какой-то безумный сон, где все в кого-то стреляли, кричали. Проснувшись, он не сразу осознал это – реальность мало чем отличалась от его сна: снаружи трещали автоматы, грохотали пулеметы, отрывистые команды тонули в криках ужаса, а от раскатов грома закладывало уши. Сообразив, что идет натуральная война, он схватил табельный «калашников» и рванул на улицу.
Покинув палатку, Малинин решил, что по ошибке попал в ад. Багровое небо окрасило окружающую действительность в красный цвет, а горячий ветер спер ему дыхание. Всюду бежали люди, совершенно не разбирая дороги от заволакивающей разум паники. Кто-то налетел на полотно соседней палатки, истошно визжа, и запутался в ткани. Не переставая орать, он молотил руками и ногами, пытаясь освободиться. Оружия у него не было: видимо, потерял где-то по дороге.
Пока он барахтался, сзади на него налетел слепой пес – то ли умышленно, то ли случайно. Взвыв от ужаса, солдат вцепился в него ногтями одной руки и, молотя другой, одновременно пытался оттолкнуть его ногами. Мутант в долгу не оставался: щелкая зубами и безостановочно воя, он пытался укусить соперника, помогая себе вооруженными когтями лапами.
Ошалев, Павел несколько секунд тупо смотрел на это, чувствуя, как паника начинает подбираться к нему, а затем, вскинув автомат, дал очередь по псу, который, издав невнятный звук, издох. Сцепившийся с ним солдат видимо не смог этого осознать: не прекращая визжать, он продолжал дубасить труп, а когда сумел оттолкнуть его от себя, быстро перевернулся и, скуля, на карачках пополз по прежнему маршруту, удивительно быстро перебирая конечностями.
Не успел Малинин опомниться, какна него налетел другой солдат. С трудом сконцентрировав взгляд вытаращенных от ужаса глаз на Павле, он, несколько раз открыв рот и издав серию невнятных звуков, заорал во всю мощь легких прямо ему в лицо:
- Выброс!!! Выи-и-и-и…
Павел резко оттолкнул его от себя, и солдат, не успев закончить, упал на землю. Пока он пытался встать, Малинин бросил взгляд в сторону передовой.
Люди бежали с вытаращенными от ужаса глазами, вселяя панику в тех, кто еще держался, сшибая все, что находилось на их пути. За их спинами Павел видел мутантов, многие из которых уже пересекли кордон. Грохот оружия практически стих: на передовой лежали тела тех, кто до последнего сражался за вверенную им территорию и тех, кто пытался ее отнять.
На глазах Малинина бежавшего солдата сбил с ног кабан, вспоров огромными клыками плоть, словно бумагу. Дикий крик оборвался так же быстро, как и начался.
Вопли солдат вкупе с громовыми раскатами и рычанием мутантов создавали сводящую с ума адскую какофонию, закладывавшую уши. Волна, в которой смешались и люди, и звери, приближалась. Малинин понял, что делать что-либо было поздно, и единственное, что оставалось – спасать собственную шкуру. Пытаться спасать – поскольку скрываться было негде.
Развернувшись, он что есть сил помчался прочь, стреляя глазами по сторонам, в надежде заметить хоть что-нибудь, что могло бы послужить убежищем. Однако ничего похожего не попадалось. Крики сзади сводили его с ума, и он чувствовал, как рассудок начинает отказывать ему, уступая место всепоглощающей панике. Топот множества ног за спиной усиливался. Павел попытался оглянуться на бегу и, зацепившись ногой за какую-то балку, едва не упал, с трудом удержав равновесие. Однако мгновения хватило ему, чтобы заметить приближающегося слепого пса, из открытой пасти которого свешивался длинный болтающийся язык. Мутант издавал приглушенное рычание, видимо чуял жертву впереди. Не успев толком сообразить, Малинин резко развернулся и дал очередь по псу, который, взвизгнув, мешком свалился на пыльную землю, оставляя за собой кровавый след. Однако за ним бежали другие. Павел безумными глазами огляделся вокруг, и, заметив недалеко экскаватор, бросился к нему, надеясь спрятаться в кабине.
Приблизившись, он заметил кое-что получше. Экскаватор рыл яму, и его ковш до сих пор оставался в глубине. Решив, что внизу должно быть безопаснее, Павел, не раздумывая прыгнул...
Сейчас же он стоял на краю этой ямы, не в состоянии принять масштабов происшедшего. Вокруг царил полный разгром – результат столкновения монстров и людей, поскольку Выброс не производил разрушений, так как не являлся взрывом, несшим за собой ударную волну. Многие лежали лицом вниз, однако были и те, кто смотрел в небо, вновь серое и унылое, ничего не видящими глазами. На их лицах застыла гримаса боли и страха. Не в силах отвести глаз, Павел ошеломленно озирался вокруг, чувствуя, как ужас поглаживает его сердце своими холодными пальцами. Его взгляд наткнулся на одного солдата, лежавшего у двери смятой палатки. Капли холодного дождя падали на его изумленное лицо, скапливаясь в углублениях глаз и стекая вниз так, что казалось, будто он плачет. Видимо, он даже не успел осознать того, что умер, выбежав на улицу в самый разгар событий. Парень был знаком Павлу – пару раз дежурили вместе – и от этого было как-то особенно неприятно.
Малинин чувствовал, как в нем нарастает злость. Злость на то, что все так случилось; злость на командование, позволившее этому случиться; злость на себя и тех, кто выжил, когда другие умерли (хотя последнее мешалось еще и с неосознанным облегчением). Как можно было допустить такое? За что погибли все эти люди?
- Впечатляет картинка, верно? – донесся голос из-за спины
Павел обернулся, чувствуя прилив ярости. Тут черт-те что творится, а ему там сзади шуточки. Взгляд его наткнулся на вытянутое лицо Миши, и на душе стало легче.
- Знаешь, я вроде как и видел это все уже, но до сих пор не могу поверить, - сказал тот.
- Эй! – очнулся от ступора третий выживший, - Что это за херня такая, а?
- Это был Выброс, - веско заметил Павел
- Да я, представь себе, сам догадался! – огрызнулся собеседник.
- Скоро командование явится, - попытался было остановить надвигающуюся ссору Миша.
- Да пошли эти суки к такой-то матери1 – заорал третий. – Я плевать на них хотел, твари поганые. Мы тут дохнем, как мухи, а они там волосы у себя на заднице расчесывают. Я им в рожу плюну, козлам паршивым!
- Надо осмотреть тут все, - сказал Павел, почувствовавший вдруг симпатию к этому парню, озвучившему его собственные мысли.
- На кой хрен? – удивленно поинтересовался третий, - По мне, так гори оно тут все синим пламенем, я класть хотел на этот сраный блокпост с высокой колокольни.
- Класть-то класть, - отозвался Павел. – Однако я слыщал другие голоса, а значит, есть и еще выжившие. Надо бы им помочь.
- Да, мы должны помочь нашим братьям по оружию. Мы все здесь сражались за общее дело, и мы все здесь как одно… - Миша прервался, наткнувшись на недоуменные взгляды товарищей и смущенно улыбнулся.
- Попытался поднять ваше настроение сей пафосной речью, хотя вижу, что успеха в этом благородном предприятии не добился, - словно оправдываясь, сказал он.
- Не добился, - подтвердил Павел, решивший, что Миша того.
- Ага. И лучше не пытайся снова, а то у меня настроение препоганое, зато кулак тяжелый, и я просто сгораю от желания врезать им по чьей-нибудь поганой роже, - добавил сквернослов.
- Извините, - отозвался несколько уязвленный Миша.
- Э-эй! – закричал третий. – Орите так, чтобы вас слышно было…
…В конечном счете их собралось тринадцать человек. Мишу снова пробило на остроумие.
- Надо бы убить кого-нибудь, а то число какое-то не такое, - еле заметно улыбаясь, сказал он.
- Я с огромной радостью убью тебя, если ты не заткнешься! – взвился сквернослов, который во время поисков окончательно вышел из себя.
- Тебе, я вижу, весело? – спросил еще один парень с очень мрачным лицом.
- Да что теперь, повеситься, что ли? – возмутился Миша. – Я что ли начинал эту волну с Выбросом напару? Они мертвы, а мы живы, и одному только этому можно радоваться.
- Подожди, скоро здесь командование объявится, будешь тогда кипятком писать от счастья, - заметил мрачный тип.
- Лично я этому командованию в рот насру и сожрать заставлю! – подал голос Павел, почувствовавший вдруг себя способным свернуть горы. Ему и правда представилось, как он посылает генералов к такой-то матери, гордо отворачивается и под бессвязные просьбы о прощении уходит с этой Зоны.
- Ну-ну, - оборвал его размышления угрюмый тип, скептически улыбаясь, хотя в его улыбке не было ни грамма веселья.
- Что ну-ну? – возмутился Малинин, - Возьму и морды им всем поразбиваю.
- Да любой из них рявкнет один раз, и мы тут все будем как собаки : лежать, стоять, косточку взял, косточку бросил. – сказал мрачный парень.
- Это мы еще посмотрим, - вызывающе ответил Павел.
- А тут и смотреть нечего, - отозвался его собеседник, отворачиваясь.
Смотреть и вправду было нечего. Когда спустя полчаса они услышали стрекот лопастей, а затем увидели, как приближаются три вертолета, Павел почувствовал, что его и без того улегшаяся ярость окончательно прячется в уголках его сознания, уступая место некоему благоговению перед лицами высоких чинов, коих наверняка будет предостаточно в этой компании, - и, в гораздо большей степени, страху, поскольку явно намечалась грандиозная головомойка, исход которой предугадать было невозможно. Что, в конце концов, у них имелось? Горы трупов, развалины, оставшиеся от неначатого строительства, и горстка выживших, с которых можно спросить за оба предыдущих пункта. И, как бы не хотелось верить в то, что оставшиеся в живых вызовут бурную радость у начальства, которое уже на подлете должно было увидеть, во что превратился блокпост №15, поверить в это не получалось. Налицо живые свидетели, люди, которые ценой своей жизни должны были защитить линию обороны, а вместо этого попрятались, словно мыши. Значит, всю ответсвенность можно свалить на них.
Хоть это и было в данных условиях дико, но все же Павел испытывал определенную гордость за себя и свое умение предвидеть как будут разворачиваться события. Он продумывал все возможные вопросы, которые непременно будут заданы, и варианты ответов на них, глядя на приближающихся гостей.
Два вертолета представляли из себя громоздкие десантные махины, в которых сейчас наверняка находится целый взвод военного спецназа. Третий был узкой быстроходной машиной – этакий «генераловоз», в котором собралась комиссия из больших шишек.
Зависнув над достаточно ровной и относительно чистой площадкой, один из вертолетов выбросил веревочную лестницу, по которой, быстро и умело перебирая конечностями, бодро спустился один из солдат. Зависнув в метрах десяти над землей, он поочередно побросал несколько каких-то предметов себе под ноги, но в разных направлениях: искал наличие аномалий, как догадался Павел. Убедившись в отсутсвии оных, он так же шустро спустился на землю, где тут же встал наизготовку с оружием в руках, настороженно оглядываясь вокруг. Следом за ним бодро посыпались остальные – два, пять, двенадцать, восемнадцать – в общей сложности двадцать пять человек. Быстро проверив прилегающую территорию на предмет каких-либо опасностей, командир отрядя дал знак двум другим.
Первый «десантник» опустился на землю, а следом за ним и второй. Еще двадцать пять человек выскочили на землю, и все вместе образовали круг, куда приземлился последний вертолет. Оттуда повыскакивали три человека – та самая комиссия, которая сейчас будет выпытывать из них все подробности и объяснения касательно происшедшего. Павел ощутил, как сердце кольнул укол страха: что-то сейчас будет. Оглянувшись, он заметил, что на лицах Миши и еще пятерых незнакомых ему парней написаны те же чувства. Сквернослов (как выяснилось, его звали Виталий) сузил глаза, а остальные сидели на земле, не выражая вообще никаких эмоций: им было слишком хреново, чтобы испытывать какой-либо интерес к происходящему вокруг. Среди них был и мрачный парень: он смотрел куда-то вдаль, совершенно в другую сторону. Вроде бы ему не было так уж плохо, однако он не проявлял интереса к новоприбывшим. Казалось, он вообще не здесь.
Взвод разделился на две группы: одна принялась за обследование территории блокпоста, видимо, прикидывая размеры ущерба, а также занимаясь поиском выживших, если таковые имелись. Вторая двинулась к ним.
Быстро проверяя территорию, группа приближалась. Солдаты сопровождения опасливо оглядывались, зорко высматривая любую возможную опасность. Один из троих «начальников» остался с первой группой, остальные, видимо, решили заняться допросом выживших. Они напряженно стреляли глазами вокруг: по всему было видно, что эти ребята не привыкли работать в полевых условиях, предпочитая теплый и безопасный кабинет сырым и непредсказуемым местам вроде этого. Павел чувствовал, как, несмотря на страх, в нем закипает злость. Как там говорил сквернослов? – сидят и волосы на своей заднице разглаживают. Очень меткое замечание. Они тут знадрываются, и все ради чего? Чтобы эти засранцы там отчитались перед генералом об успешно выполненной работе и получили очередное повышение с премией. Он уже мысленно представлял, как они подходят и задают извечный вопрос: что тут случилось? И он им ответит, что, мол, вы там, уроды, задницы греете, а мы все едва не сдохли, потому что…
Группа новоприбывших остановилась, не дойдя нескольких шагов до них. Погоны одной из «шишек» свидетельствовали о том, что он дослужился до звания полковника. На вид ему было уже за пятьдесят: морщины избороздили его тонкое и умное лицо, с которого хмуро взирали глаза, бесцветные настолько, что зрачки практически сливались с белками. Абсолютно белые волосы, причем трудно было определить, седина это, или от природы. В левой руке он непрерывно крутил два стальных шарика, отполированных до блеска – то ли нервозность, то ли привычка. Держался он прямо, но в позе чувствовалась напряженность. Правая рука оставалась свободной, поскольку кобура с пистолетом находилась именно там.
Второй был рангом пониже – всего навсего капитан. Этот держался расслабленно – признак то ли глупости, то ли железного самоконтроля. «Недавно в Зоне» - решил Павел, глядя, как тот ковыряет носком начищенного до блеска ботинка землю. Ничего примечательного в его внешности не было, за исключением широкого рубца на шее, которого не мог скрыть воротник формы.
- Это все выжившие? – полковник, оглядев всех присутсвовавших, остановил свой взгляд на Павле, стоявшем к нему ближе остальных. Голос его не создавал впечатления, что сейчас он разорвёт всех и вся, что встанет на его пути, однако это был именно тот голос, который должен быть у высокопоставленного чина. Малинин почувствовал, как его тело автоматически вытягивается по струнке, а по спине начинает маршировать целая армия мурашек.
- Так точно, товарищ полковник! – отчеканил он, глядя прямо перед собой и даже не подозревая, что губы мрачного парня складываются в ироническую полуулыбку. Дрессировка есть дрессировка, и тут уж ничего не попишешь.
- Почему-то меня это не удивляет. – мрачно сказал полковник, снова оглядывая выживших.
- А чему тут удивляться? – вскинулся сквернослов. – Вы, надо полагать, прекрасно знали, что послали нас всех на убой. Без убежищ, практически без оружия, можно сказать голыми вы самоотверженной рукой списали нас в расчёт, а теперь стоят тут и удивляются, что кто-то исхитрился выжить в этих условиях? Их это, видите ли, не удивляет! А как насчёт…
- Довольно! – холодно оборвал его полковник.
- А то что? Что вы сделаете, а? Расстреляете меня, да? Да мне насрать, поняли, вашу мать? Ваши сраные приказы довели многих из нас до смерти, да и меня едва не…
- Это война, рядовой, так что же вы предлагаете? – вмешался капитан, впервые проявивший интерес к происходящему, - Вы думали, что в детский сад попали, а? Здесь – фронт, и мы сражаемся за…
- Нет! Это мы сражаемся, а вы только отдаёте приказы, которые приводят к многочисленным смертям. – зло заорал сквернослов.
- Заткнитесь! – рявкнул полковник.
Павел с благоговейным ужасом смотрел на своего взбешённого сослуживца, не в силах осмыслить его столь наглое поведение. Неужели он не понимает, с кем он пытается спорить?
Сквернослов, впрочем, замолчал, хотя его натужное дыхание красноречиво говорило о его состоянии. Тем не менее он видимо понял, что шутит с огнём, поскольку дальнейших попыток спорить не предпринимал.
Полковник, видимо, посчитал инцидент исчерпанным, поскольку, ещё раз оглядев выживших, ткнул пальцем в парня, который остался сидеть при появлении начальства и вообще слабо реагировал на происходящее. Видимо, ему досталось больше других.
- В вертолёт! Окажите ему всю возможную медицинскую помощь. По прибытии на базу госпитализировать.
Двое солдат тут же вскинули автоматы на плечи и, подхватив пострадавшего под руки, аккуратно поволокли его в сторону лениво вращающего лопастями МИ-26.
Полковник, тут же потеряв интерес к этому делу, перевёл взгляд холодных бесцветных глаз на спорщика.
- План строительства блокпоста предусматривал первоочерёдное возведение убежищ. Ты много лишнего здесь наговорил, но я могу понять твоё состояние и сделать скидку на этом. Видимо, ты многого сам не понимаешь. Мы не бросаем своих солдат на погибель просто так, от блажи. Всё было предусмотрено так, чтобы в кратчайшие сроки построить здесь все необходимые объекты. Убежища и линию обороны – в самую первую очередь! И нам ещё только предстоит выяснить, почему по прошествии почти недели здесь до сих пор ничего нет. С вашей помощью, естественно. Есть среди вас строители?
- Так точно. – неохотно отозвался угрюмый тип.
- Замечательно. – сказал полковник, пронизав его взглядом бесцветных глаз. – Объяснитесь, рядовой, почему так затянулось строительство. Мне хотелось бы верить, что этому способствовали достаточно серьёзные причины, поскольку последствия такого недобросовестного отношения к своим обязанностям привели к весьма неприятным результатам. – он повёл рукой, показывая эти самые результаты.
Павел почувствовал неприятный холодок: полковник говорил именно о том, чего они и боялись. Они увидели последствия и теперь ищут козла отпущения, на которого можно было бы взвалить ответственность за всё случившееся. Он попытался было разозлиться, чтобы дать достойный отпор этим козлам, однако ничего не получалось. Страх гасил все его жалкие попытки взбунтоваться.
- Собственно, мы здесь ни в чём не виноваты. – сказал мрачный парень. – Техника и большинство материалов, необходимые для строительства, подошли только вчера, поэтому мы смогли сделать только то, что было нам под силу, а это немного.
- Как ваше имя, рядовой? – подал голос капитан.
- Анатолий Брагин. – отозвался мрачный тип.
- Анатолий, вы знаете причину этих задержек? Что помешало прибытию всего необходимого вовремя? – поинтересовался капитан, пристально глядя на него.
- Никак нет, товарищ капитан. Наше непосредственное руководство просто говорило, что стройматериалы задерживаются и требовало, чтобы мы делали всё, что возможно сделать, а это немного, как я уже говорил.
- Кто здесь представлял руководство работами? – спросил полковник, обращаясь к стоявшему у него за спиной капитану.
- Старший лейтенант Головко Геннадий Петрович. – отозвался тот, сверившись с некими документами в своей папке.
- Здесь больше нет выживших? – оглядев стоявших кучкой рядовых, спросил полковник.
- Никак нет, товарищ полковник. – отозвался Павел, почувствовавший воодушевление. Вроде как дело не оборачивается задницей к ним.
- Вы абсолютно уверены? – с нажимом повторил полковник.
Павел открыл было рот, чтобы сказать «да, мы абсолютно уверены», но Брагин опередил его.
- Вообще-то не совсем. То есть, по остальным видно, что они мертвы, но мы не проверяли, так ли это на самом деле.
- Грубейшая ошибка, которая в других обстоятельствах потребовала бы наказания! – жёстко сказал капитан, кивнув стоявшим позади него солдатам, трое из которых тут же сорвались с места, выполняя неозвученный приказ.
- Придётся начинать всё сначала. – помолчав, сказал полковник, обращаясь к капитану.
- Так точно. Я немедленно распоряжусь, чтобы сюда в кратчайшие сроки было доставлено всё необходимое.
- Похоже, одной роты здесь недостаточно. – заметил полковник.
Дальнейшие события развивались с устрашающей скоростью. Вот что бывает, когда за дело берутся полковники с капитанами, думал Павел, наблюдая за суетой, царившей на территории блокпоста № 15.
Были срочно вызваны две роты солдат, а пока они там собирались, паковались и доставлялись, здесь вовсю кипели работы. После того, как были проверены все мертвецы, которые и правда оказались оными, все доступные силы привлекли к зачистке территории от их останков. Пыхтя и отдуваясь, солдаты стаскивали своих товарищей на заранее подготовленную площадку, откуда впоследствии их должны были забрать транспортники, дабы перевезти к месту захоронения. После того, как эта наиболее тяжёлая работа была закончена, они повыбрасывали трупы монстров за линию передовой, к своим собратьям. После этого солдаты заняли круговую оборону, чтобы дождаться подкрепления.
Павел со своими товарищами, за исключением троих из них, также участвовал в этих работах. Им пообещали дать выходные позже, когда прибудет подкрепление.
Оно заявилось спустя почти семь часов с момента вызова. В течение этого времени полковник несколько раз связывался с лицами, ответственными за его пересылку, чтобы выдать очередную порцию первосортной ругани, однако это плохо помогало делу. Поэтому, когда наконец послышался отдалённый стрёкот множества вертолётов, все вздохнули с облегчением. Время уже приближалось к семи вечера. Солнце неспешно спускалось к горизонту, и до его захода оставалось не так уж много времени, а сделать предстояло ещё немало.
Зависнув над площадкой, где один из солдат призывно махал руками, вертолёты стали приземляться один за другим, чтобы, освободившись от груза, тут же взлететь обратно. Солдаты высыпали из них, как горох из стручка, выстраиваясь рядами перед лицом полковника. Можно было расслышать смешки, вздохи и чересчур драматичные стоны. Видимо, они ещё не совсем хорошо осознали, куда именно попали.
Два вертолёта, повинуясь приказу, переместились на новое место, где и приземлились, в то время как остальные, развернувшись, отправились обратно.
Полковник внимательно осмотрел всех новоприбывших, поморшившись, когда услышал чьи-то смешки и шёпот в задних рядах.
- Что и говорить, мы заждались вас. – начал он, спокойно глядя на стоявших перед ним людей, - Вы, я вижу, прибыли в весьма приподнятом настроении, и это, в общем-то хорошо, поскольку у вас ещё будет предостаточно времени, чтобы растерять свой запал. Сегодня нам предстоит очень многое сделать, равно как и завтра. – полковник сделал паузу, чтобы оценить впечатление, которое произвели его слова. Услышав тяжёлые вздохи, он холодно улыбнулся и продолжил – А также после- и после-послезавтра и так далее. Вы не на курорт прибыли. Здесь зона боевых действий, и я хочу, чтобы вы со всей серьёзностью отнеслись к этому заявлению. Впрочем, мне кажется не пройдёт очень уж много времени, когда вы и сами в этом убедитесь.
Душераздирающие вздохи усилились, однако солдаты молчали.
- Первый взвод! – рявкнул полковник, - Вперёд, за работу! Поможете погрузить трупы ваших предшественников в вертолёт. Командирам остальных взводов подойти ко мне за инструкциями.
Солдаты засуетились. Павел со своими товарищами также участвовал в погрузке своих бывших сослуживцев в один из вертолётов. Он видел, как стремительно падает настроение у новоприбывших, которые были назначены им на помощь.
- Боже милостивый, это что же, те, что были здесь до нас? – спросил один, и голос его как-то странно подрагивал.
- Так и есть, приятель. – отозвался Павел, почуствовав вдруг, как его грудь начинает распирать странная и неуместная гордость.
- А ты что, один из тех, кто был здесь, когда стряслась эта хреновина, да? – спросил другой.
- Да, мы с ребятами одни из немногих выживших. – гордости добавилось, хотя казалось, что дальше уже некуда.
Виталий, стоявший неподалёку, что-то пробормотал, и, оглянувшись на него, Павел заметил, что тот презрительно кривит губы, хотя и не сообразил, к чему это.
- Это всё выброс, говорят, да? – спросил тот, что начал разговор.
- Да. – отозвался Малинин, - Редкостная, скажу я тебе, хреновина.
- Говорила же мне мама: «иди на композитора учись»! Сидел бы сейчас и в ус не дул. – жалобно произнёс кто-то.
Остальные молчали.
Когда закончили с погрузкой, выживших погрузили во второй свободный вертолёт и всех вместе отправили за территорию Зоны на расположенную неподалёку военную базу. Полковник остался, видимо раздавая последние инструкции и самолично контролируя начало работ.
Подняв клубы пыли, их вертолёт взмыл в воздух. Павел выглянул в окно, чтобы взглянуть на остатки блокпоста.
Там уже вовсю кипела работа. Прожектора освещали весь блокпост и прилегающую к нему территорию, хотя было ещё не слишком темно. В их свете деловито сновали фигурки военных, занятые работой: большинство сил было брошено на строительство, чтобы в кратчайшие сроки успеть построить все необходимые сооружения.
- Наконец-то мы убрались отсюда! – жизнерадостно произнёс Миша.
Ему не ответили, хотя Павлу показалось, что он услышал хмыканье Брагина.
Светлый кружок, бывший блокпостом, быстро удалялся, и скоро внизу было видно только деревья, которые подступающая ночь заботливо укутывала в своё тёмное покрывало…
| Всего комментариев: 0 | |
